В полной тишине раздался вдруг жуткий и печальный вой. Рауль вздрогнул и истово перекрестился, но это оказался всего лишь бродячий волк, рыскающий по ночам вокруг лагеря в надежде отыскать съедобные остатки в куче мусора.
На рассвете отслужили мессу и свернули лагерь. Герцог повел свое войско, разделенное на три больших отряда, по дороге на холм Телхем и дальше, к краю Андредсвельда.
Правый фланг армии составлял первый дивизион, в который входили в основном французы, фламандцы, люди из Понтье, Булони и По, его вел граф Юстас Булонский. Молодой Робер де Бомон командовал в нем тысячью нормандцев. Для него это было первое испытание боем, и юноша жаждал проявить себя храбрецом. Под Робертом был норовистый жеребец, на щите красовался родовой герб.
Сам герцог командовал вторым дивизионом, состоящим из одних нормандцев. Под ним был конь, привезенный из Испании Вальтером Жиффаром. Вильгельм надел на себя простую тунику из нашитых на кожу стальных колец длиной до середины ноги со свободными до локтей рукавами. Прорези в тунике спереди и сзади позволяли свободно двигаться. Оруженосец пока что нес его доспехи и остроконечный шлем с пластинами, защищающими нос и шею. Единственным оружием герцога были копье и висящая у седла булава.
Рядом скакали его брат и епископ Кутанса. Епископ был в мантии и держал в руках свой посох, но на Одо поверх длинного белого облачения была натянута кольчуга, вооружился он замечательной палицей.
Граф Мортен вместе с Сен-Совером вели войска из Котантена, его оруженосец на конце копья нес штандарт с изображением святого Михаила.
Сразу за ними во главе большого отряда белесмцев скакал Роже де Монтгомери, а рядом с ним заслуженные ветераны, Жиффар и Гурне, а также Вильгельм Фицосборн с воинами из Бретейя и Бек- Креспина. Никто из воинов пока не надевал боевых доспехов, поскольку вес кольчуг сделал бы переход более утомительным.
Третий дивизион образовывал левое крыло. Его вели Ален Фержан и граф Хайме де Туар, под их командой были воины из Бретани, Мансо, Пуактевена и наемники с берегов Рейна.
Путь их лежал по подножию холмов, невдалеке от болот Певенси. Когда солнце поднялось выше, людям стало нестерпимо жарко. Длинный ряд копий заблестел на солнце, казалось, что вдоль дороги ползет, извиваясь, огромных размеров металлическая змея.
С вершины Телхемского холма уже можно было наконец разглядеть саксонскую армию. Нормандцы сделали привал в тени высоких деревьев. Герцог проехал немного вперед с графами Юстасом и Аленом, чтобы пристальнее рассмотреть английские позиции и прилегающую к ним местность.
Два штандарта Гарольда сразу бросались в глаза на узком холме напротив, примерно в миле, пологий склон холма переходил у подножия в Сенлакскую пойму. На самой вершине его росла старая яблоня, около которой развевалось личное знамя эрла с эмблемой Сражающегося Воина. Даже на таком расстоянии было видно, как сияют его золотые складки. Рядом с ним гордо реял в небе штандарт с Золотым Драконом Уэссекса.
Казалось, холм сплошь облеплен воинами-саксонцами. Напрягая глаза, нормандцы не отрывали взгляда от холма, перешептываясь между собой: что уж тут говорить — целый лес копий…
— Внемли мне, граф Юстас! — торжественно объявил герцог. — Если Бог дарует нам сегодня победу, Богом и Святым Духом клянусь построить аббатство там, где развеваются сейчас вражеские флаги!
Он круто развернул коня и поскакал в лагерь к своим войскам. Там он облачился в кольчугу и, взяв у оруженосца шлем, надвинул его на голову, не заметив, что сделал это задом наперед. Поняв, что окружающие опять готовы толковать его мелкий промах как дурное предзнаменование, Вильгельм расхохотался и громко заявил:
— Это знак свыше! Мое герцогство обратится в королевство подобно тому, как я сейчас поворачиваю этот шлем.
Армия уже заняла боевые позиции на склонах холма: впереди лучники, за ними — вооруженные пешие воины, а за теми — конные рыцари. Звенели доспехи, от щитов разбегались солнечные зайчики, флажки и хоругви пестрели изобилием гербов.
Герцог кивком подозвал к себе де Тоени и протянул свою хоругвь:
— Возьми ее, Ральф де Тоени! По праву и древности своего рода ты являешься хоругвеносцем Нормандии.
Де Тоени подъехал ближе.
— Благодарю вас, ваша милость, за то, что вы признаете за мной это право, но умоляю вас разрешить мне не нести сегодня хоругвь. Прошу вас — всего на один день, потому что я хотел бы послужить вам ныне, сражаясь с англичанами рядом с вами.
Герцог рассмеялся.
— Как пожелаешь. — Он осмотрелся, и его взгляд остановился на старом Вальтере Жиффаре. — Лорд Лонгевиль, не вижу более достойного человека, кто мог бы нести мое знамя.
Вальтер бодро покачал головой, едва заметно попятившись:
— Ради Бога, ваша милость, посмотрите на мои седины! — умоляюще воскликнул он. — Моя сила ушла, зато появилась одышка. Пусть вашу хоругвь несет Тустен, я уверен, он будет счастлив сделать это.
Тустен Фицруа ле Бланк, рыцарь из Ко, покраснел от гордости и посмотрел на своего господина. Вильгельм протянул ему знамя, которое и было со всей почтительностью принято.
Повернувшись к шеренгам воинов, герцог напутствовал их перед боем.
— Пришло время показать, насколько мы все храбры. Сражайтесь как истинные солдаты, победите, и у вас будут и почет, и богатство! Позволите врагу одолеть себя, и вас либо убьют, либо заставят быть рабом у жестокого хозяина! — Его голос зазвенел громче. — Отступать некуда. С одной стороны — вражеская армия, с другой — море и английские корабли, препятствующие отходу назад. Но настоящему мужчине ничего не страшно. Так пусть же ничто не заставит вас отступить, и тогда победа возрадует ваши сердца!
Он закончил, а Фицосборн, нетерпеливо перебиравший поводья, подъехал к нему и непочтительно поторопил:
— Ваша милость, мы слишком замешкались. Пора выступать!
Рыцари вооружались, разбирая копья и всовывая руки в поручни пятиугольных щитов. Почти тут же был дан приказ выступать, и шеренги воинов начали спускаться по склону холма.
Чтобы подойти к врагу, нужно было пересечь дикую лощину, отделяющую Сенлакский холм от Телхемского. Она местами была болотистой, в прогалинах поднимался высокий камыш, а на более высоких местах росли кусты и деревья. Ветки ежевики вцеплялись своими шипами в туники лучников, а всадникам то и дело приходилось пригибаться, чтобы не запутаться в низких ветвях. По мере приближения к подножию холма нормандцы все отчетливее различали фигуру Сражающегося Воина на развевающемся знамени Гарольда и блеск драгоценных камней, которыми оно было усеяно. Вооруженные всадники, заметив в стане врага одних пеших солдат, были весьма удивлены, но более знающие объяснили, что саксы никогда не садятся на коней во время боя.
— Посмотри, как глубоко закопаны в землю древки их знамен, — толкнул под локоть соседа один из копейщиков. — Так было и во времена, когда мой отец сражался с королем Эдвардом под командованием лорда Лонгевиля и брата короля, Альфреда. Войско, воинов которого они называют хускарлами, вместе со знатными лордами окружило знамя и не сдвинулось во все время боя с места. Хо-хо, сейчас мы проучим этих саксов и посмотрим, как они ведут бой в наше время!
— Разве они на нас не будут нападать? — с удивлением спросил сосед.
— Нет. Посмотри, однако, как хорошо укреплены их позиции!
Перед шеренгами саксов по всей длине холма был наскоро выкопан ров, утоптанные края которого были дополнительно защищены изгородью из лозы хвороста, высотою по грудь взрослому мужчине. В самом центре холма развевались знамена, вокруг них стояли таны и хускарлы в кольчугах, деревянных, бронзовых и железных шлемах с круглыми щитами, на которых были грубо намалеваны гербы. Каждое крыло армии состояло почти сплошь из простолюдинов, принадлежащих к английскому фирду[10]. Это были неопытные в бою люди, нередко лишь в простых шерстяных туниках, а
