безусловно, утешила бы ее своим мягким медовым голоском...
Но Фейт попросту не дошла до нее. Первым человеком, который встретился ей после Вивьен, был Юджин. Фейт хотелось облегчить душу немедленно, но с Вивьен она не стала бы заговаривать, а Юджин так тепло улыбнулся, что Фейт позабыла всю свою антипатию к нему, забыла о том, что всегда ненавидела его мягкий лживый голос, и сбивчиво стала рассказывать ему о невероятной грубости и страшной жестокости его отца. Юджин постарался улизнуть от Фейт как можно скорее, сославшись на головную боль и неотложные дела, которых, по правде говоря, у него не было уже несколько лет. Фейт устало поднялась к себе в комнату и позвонила прислуге. Когда пришла горничная, Фейт прежде всего попросила к себе Лавли, но горничная сообщила, что девушка ушла в деревенский магазин за ситцем. Фейт была слишком занята своими переживаниями, чтобы оценить всю странность похода в магазин за тканью в середине рабочего дня. Она отпустила горничную Джейн, опустилась на диван и все последующие полчаса занималась тем, что снова и снова обдумывала все сказанное ею, ответы Пенхоллоу, его грубость и несправедливость к Клею, и слезы снова стояли в ее глазах. Она чувствовала себя прижатой к стенке, и рядом не было никого, готового ей помочь. Она стала в возбуждении ходить по комнате взад-вперед, но это мало ей помогло, она только ощущала, как ее мучительное беспокойство нарастает.
В этом раздерганном состоянии ей вдруг пришло в голову отправиться в Лискерд, к Клиффорду Гастингсу.
Поскольку Фейт так и не научилась водить машину, а до Лискерда было добрых семь миль, требовалось прежде всего найти шофера. Казалось бы, в доме, где полно слуг, найти водителя нетрудно, но, хотя в Тревелине и было несколько десятков слуг – конюхов, плотников, садовников и мальчиков на побегушках, – там не было человека, специально выделенного для вождения машины. Вообще Пенхоллоу не одобрял автомобили, и, кроме Раймонда, часто ездившего по разным делам по поместью, и Конрада, с удовольствием водившего спортивный автомобиль, никто в семье не умел водить. Для нужд женщин имелся большой драндулет, с роскошным кузовом и никудышным мотором, который водил либо младший садовник, либо Джимми Ублюдок. В крайнем случае за руль мог сесть и один из конюхов, но у него машина обычно останавливалась, когда он пытался взять подъем на пригорок перед усадьбой.
К счастью для Фейт, которая скорее согласилась бы отменить свою поездку, чем попросить Джимми Ублюдка отвезти ее, младший садовник был занят посадкой деревьев перед домом и его оказалось очень легко найти. Его облачили в кожаные краги, подобающие шоферу, и он охотно оставил свои садовые занятия под надзором старшего садовника, усевшись за руль колымаги.
От Тревелина дорога к Лискерду вела вниз по холму, в долину Мура. Машина, натужно урча и откашливаясь, проехала по изрытой колдобинами дороге, потом по узкой тропе мимо Дауэр Хаус, где жил Ингрэм со своей женой Майрой и двумя сыновьями, Рудольфом и Бертрамом (которые очень походили на своих дядей Барта и Кона), и выехала наконец на шоссе. Вокруг развернулись прекрасные виды весеннего Корнуолла, но Фейт не обращала на природу ни малейшего внимания. Она была полностью занята мыслями о том, что же она скажет Клиффорду, племяннику Пенхоллоу, понимая в глубине души, что на самом-то деле ничего она не придумает свеженького, чтобы стоило продолжать размышлять об этом...
Она так глубоко погрузилась в раздумья, что даже не кивнула миссис Венгрен, жене викария, которая поклонилась ей с дороги. Миссис Венгрен придерживалась строгих христианских принципов и никогда не переступала порог Тревелина, осуждая царящие там нравы, но Фейт она всегда жалела, считая, что та губит свою душу среди такой жизни, и частенько приглашала ее на чашку чая. Ее муж, весьма простой в общении и жизнерадостный джентльмен, который никогда не отказывался от стаканчика доброго вина и не был равнодушен к щедрым пожертовованиям, которые мистер Пенхоллоу делал в пользу местного прихода, иногда посещал своего грешного прихожанина. Куратор викария, мистер Саймон Уэллс, который хоть и не был коренным корнуолльцем, но владел значительным земельным наделом, считал, что викарий напрасно предпочитает закрывать глаза на творящиеся в Тревелине безобразия, и сам не склонен был посещать этот дом. Но мистер Уэллс не занимался и не интересовался спортом, и потому его мнение было совершенно безразлично для всего мужского населения Тревелина...
Следуя в целом правильным, хотя и несколько извилистым курсом, что было видно по следам колес на пыльном шоссе, драндулет въехал в Лискерд и, грохоча, подкатил к дому в стиле короля Георга, на дверях которого был указан арендатор помещения: «Блэзи, Блэзи, Гастингс и Вембери». Табличка, однако, отражала далеко не всю правду, поскольку старший Блэзи благополучно скончался вот уже много лет назад, младший Блэзи отошел от дел, а мистер Вембери выполнял только самые простые и необременительные поручения.
Теперь хозяином конторы по существу был Клиффорд Гастингс. Именно к нему и попала Фейт после недолгого ожидания в приемной наедине с измученным бездельем и безденежьем клерком.
Клиффорд был одного возраста с Раймондом Пенхоллоу, но имел значительно более свежее лицо, чистую светлую кожу и открытый взгляд, благодаря чему казался младше своего двоюродного брата. Он почти ничем не походил на свою мать, а кроме любви к охоте с гончими и некоторой слабости к хорошеньким женщинам его вообще ничто не роднило с семейством Пенхоллоу.
Когда Фейт вошла, он вскочил из-за стола, утыканного ручками и заваленного многочисленными бумагами, и радостно приветствовал ее. Он имел приятное свойство всегда обращаться с людьми по- дружески, а уж своих родственников встречал неизменно тепло.
– Как дела, Фейт?! – вскричал он. – Как мило с вашей стороны, что вы заехали! Ну, расскажите, что у вас хорошего? Как поживает дядюшка Адам? А моя мама? Ага, неплохо, вот и хорошо. Ну, садитесь, садитесь... Расскажите, как идут дела.
Не расположенная терять время в светских разговорчиках, Фейт сразу взяла быка за рога.
– Клифф, я приехала к вам умолять помочь мне!
Он сел в свое кресло. На его лице выразилось легкое расстройство, поскольку Клиффорд был из тех людей, которые сразу же инстинктивно начинают соболезновать собеседнику, подстраивая выражение лица и голос под него...
– Всем, чем смогу, я вам помогу, конечно. Что же случилось?
– Это... Это связано с Клеем... – промолвила она негромко, нервно теребя свой ридикюль.
Выражение удрученности на лице Клиффа усугубилось от этих слов, он в беспокойстве переставил несколько предметов на столе перед собой и осторожно сказал:
– С Клеем... Так-так... Да, точно, дядюшка Адам посылал за мной пару дней назад, он как раз хотел потолковать со мной о Клее...
– Я знаю, – сказала Фейт. – Я с ним сегодня говорила. Клифф, вы не должны принимать его! Пожалуйста, прошу вас, скажите, что вы не согласны!
