манер, и я позабочусь о том, чтобы вы его получили! Хватит с меня ваших испепеляющих взглядов, глупости и невоспитанности! И прекратите эту напыщенную болтовню об обстоятельствах, якобы вынудивших вас предпринять — как бы это получше выразиться? — такой опрометчивый шаг. На самом деле это было — и вам это хорошо известно — всего лишь позорной и неприличной выходкой!
Мистер Горинг, который вошел в комнату в самом начале этого искусного словесного нагоняя и слушал его с явным одобрением, учтиво произнес:
— Я счастлив услужить вам, леди Серена.
Ее глаза весело сверкнули.
— Не сомневаюсь. Как, впрочем, и в том, что вы превосходный учитель, сэр! Но я не хочу причинять вам беспокойство.
— Это будет для меня удовольствием, мадам.
Мистер Монксли, обнаружив себя зажатым между мстительной богиней с одной стороны и крепким решительным джентльменом — с другой, счел благоразумным отступить от своей шаткой позиции. Он пробормотал извинения и сказал, что не хотел быть невежливым.
В комнату в сопровождении слуги вошел хозяин постоялого двора, чтобы накрыть стол. Это приземленное занятие, как показалось Джерарду, резко контрастировало с романтическим характером его смелой эскапады. Когда они опять остались одни, леди Серена уселась во главе стола и стала разливать кофе, приказав несчастным влюбленным занять свои места, как будто распоряжалась завтраком в детской.
— Ой, я не в силах проглотить даже крохотный кусочек! — плаксиво протянула Эмили.
— А ты попробуй, и сразу поймешь, что ошибалась, — ответила Серена. — Что касается меня, то я зверски голодна, как, наверное, и мистер Горинг. Так что, пожалуйста, подходите и усаживайтесь за стол. Мистер Горинг, если вы займете место напротив и начнете резать ветчину, Джерард сядет сбоку от меня. И всем нам будет очень удобно.
Ничего менее удобного, чем положение обоих влюбленных, нельзя было и вообразить, и мистер Горинг с трудом удержался от смеха.
— Я не поеду обратно! Не поеду! — со слезами воскликнула Эмили. — О, как я несчастна!
— Что ж, думаю, винить в этом ты можешь только себя, — ответила Серена. — Ты причинила мне и мистеру Горингу столько беспокойства и вела себя таким образом, что, если бы все стало известно, ты бы подверглась самому строгому осуждению. И, что самое худшее, из-за твоего поведения заболела твоя бабушка! Эмили, ты же достаточно взрослая, чтобы понять, насколько безрассудно себя ведешь. Когда сегодня утром я приехала на Бофорт-сквер, миссис Флур лежала с сердечным приступом и в таком расстройстве, что я испытала сильнейшее потрясение.
Эмили разрыдалась.
— Леди Серена, вам не нужно вмешиваться в это дело! — воскликнул Джерард. — Этот шаг не был необдуманным. И он не был бесчестным. Если вы полагаете, что я действовал за спиной лорда Ротерхэма, то вы ошибаетесь. До того, как приехать в Бат, я съездил в Клейкросс и сообщил своему опекуну все, что намеревался сделать.
Леди Серена поставила чашку на стол.
— Вы сказали Ротерхэму, что собираетесь сбежать с Эмили? — удивилась она. Джерард покраснел:
— Нет… Тогда я еще не собирался… Я сказал ему, что отправлюсь в Бат, несмотря на все его запреты. И если он мне не поверил, моей вины в том нет.
— Следует ли это понимать так, что Ротерхэм, по сути дела, запретил вам приближаться к Эмили? Бедный Джерард! Какое счастье, что мне удалось догнать вас. Остается надеяться, что маркиз не узнает о вашей выходке, хотя я в этом не уверена. От всей души советую вам заказать себе место в следующей же почтовой карете, едущей в Лондон.
— Я не боюсь Ротерхэма! — заявил юноша.
— Тогда вы должны сделать вот что. Хватайте быка за рога, дорогой Джерард! Вы же знаете, что такое Ротерхэм. Разыщите его, чистосердечно признайтесь во всем, и его гнев утихнет.
Джерард покосился на Серену с откровенной неприязнью:
— Мадам, у меня нет желания видеться с ним.
Она намазала горчицу на ветчину:
— Не могу избавиться от ощущения, что на вашем месте я бы лучше сама разыскала его, чем дать ему повод искать себя. Впрочем, ваше дело. Но выбросьте из головы нелепую идею о побеге в Гретна-Грин. Прошу вас! И если мне не удастся убедить вас отказаться от этого плана, у меня не останется иного выбора, кроме как немедленно сообщить об этом Ротерхэму. Тогда вы встретите его где-нибудь на пути в Шотландию, и в этом случае я не хотела бы оказаться на вашем месте.
— Вы не сделаете этого! — закричала Эмили. — Вы не поступите так жестоко!
— Конечно, сделаю. Более жестоко будет позволить тебе погубить себя общением с Джерардом. Кстати, и Джерард, как вы достали деньги, чтобы заплатить за это путешествие?
— Вы что, думаете, я их украл? — возмутился молодой человек. — К вашему сведению, я занял эти деньги.
— И какой же глупец ссудил вам сумму достаточную, чтобы доехать до Гретна-Грин и обратно? — изумилась Серена.
— Я верну этот долг в тот день, когда стану совершеннолетним. У этого человека есть моя расписка.
— Да у кого же? Знаете ли, это становится все более серьезным. Боюсь, Ротерхэм потеряет с вами всякое терпение.
— Не потеряет. Потому что именно он ссудил мне эти деньги! — заявил Джерард.
Мистер Горинг чуть не поперхнулся бутербродом. Серена несколько мгновений созерцала юного Монксли чуть ли не с почтением, а потом неуверенно произнесла:
— Так вы заняли деньги у Ротерхэма, чтобы сбежать с девушкой, с которой он помолвлен? Может, он еще и благословил вас на это?
— Нет, не благословил. Я, разумеется, не сказал ему, для чего мне потребовались эти деньги… Я хотел получить их вовсе не для этого! То есть тогда я вовсе не думал ни о каком побеге. А иначе я бы… В конце концов, я совсем не просил его давать мне денег! — словно оправдываясь, заявил он.
Мистер Горинг, с мрачным изумлением слушавший эту тираду, бесстрастно проронил:
— Вы, Монксли, несомненно, большой оригинал!
— О, Джерард, ну как же ты мог? — воскликнула Эмили. — Как это все ужасно, милый! С нашей стороны было очень нехорошо позволить лорду Ротерхэму заплатить за мой брак с тобой. Теперь мне придется вернуться в Бат. Лучше бы я умерла!
Джерард, который, надо отдать ему должное, только сейчас задумался над этой стороной своего «подвига», густо покраснел и оскорбленным тоном произнес:
— Если я и поступил плохо, то, по крайней мере, сделал это ради тебя.
Серена снова налила себе кофе.
— Может быть, это окажется весьма кстати, — заметила она. — Даже злейший враг Ротерхэма не скажет, что у него нет чувства юмора. И, вполне возможно, он будет так смеяться над всей этой историей, что забудет рассердиться на вас, Джерард.
Это, кажется, не очень утешило мистера Монксли. Но, прежде чем он успел что-нибудь вымолвить, Эмили снова заговорила, судорожно сжимая ладошки:
— Леди Серена, я не хочу выходить замуж за лорда Ротерхэма! Пожалуйста, не уговаривайте меня. Я никогда не смогу полюбить его.
— Тогда я советую тебе сказать ему об этом открыто, — спокойно ответила Серена.
— С-с-сказать ему об этом? — повторила девочка, от ужаса широко раскрыв глаза.
— Да, дорогая Эмили, когда джентльмен оказывает тебе честь и просит твоей руки, а ты принимаешь его предложение, то простые правила приличия требуют, чтобы ты, по крайней мере, известила его об изменениях в твоих чувствах, если ты потом захочешь разорвать помолвку.
Но Эмили снова принялась плакать.
— Мисс Лейлхэм, пожалуйста, не расстраивайтесь, — обратился к ней мистер Горинг. — Леди Серена
