радуют нас, местные жители тоже возликовали. Такое событие надлежало отметить. И не одним лишь кокосовым напитком, а чем-нибудь отрадным для уха и глаз. Все юные черноволосые красавицы Ниланду, в белых школьных платьях с синими шейными платками, выстроились на главной улице селения. Перед ними сидели на корточках мужчина и девушка с барабанами из полых кокосовых чурбаков, обтянутых кожей ската. Едва мы ступили на улицу, девчушки дружно запели, танцуя под ритмичную дробь барабанов. От этой сцены веяло Полинезией, и сами островитяне не меньше нашего упивались атмосферой праздника. Достойное завершение успешного дня первого дня археологических раскопок на Мальдивах.
Перед тем как возвратиться на борт 'Золотого луча', мы с Бьёрном решили искупаться в кристально чистой воде между пляжем и рифом. И как же я испугался, когда Бьёрн, войдя в воду, туг же с воплем выскочил на берег. Что-то ожгло его руку так сильно, что боль не проходила несколько дней, и на коже остался шрам. Бьёрн успел заметить виновницу и обнаружил затем на песке точно такую тварь, выброшенную волнами. Она напоминала опрокинутую хрустальную вазу с как бы намазанной краской острой зубчатой кромкой коричневого цвета
На другой день мы высадились на берег с утра пораньше, чтобы огородить веревкой новый участок для раскопок. Один наш археолог продолжал работать в первом шурфе, добывая обломки фаллоидных камней и 'зонтичные башни', а второй заложил шурф двухметровой ширины поперек сложенного белым песком низкого круглого бугра. На хавитту это не было похоже, да и островитяне, как уже говорилось, дали холмику другое наименование 'Фуа Матхи'.
Осторожно орудуя лопатой и скребками, Шёльсволд углублялся в песок, наконец на исходе второго часа работы крикнул, что вышел на тесаный камень с желобчатым узором на одной плоскости. Мало того, сбоку к этому камню примыкал другой, к нему третий и так далее.
Юхансен присоединился к Шёльсволду, и скребками и щетками они вскоре расчистили верхнюю часть прямой каменной стены. Затем стали углубляться в грунт и обнаружили второй ряд тесаных блоков, под вторым третий, за ним четвертый. Взяв компас, Эйстейн взволнованно объявил, что стена точно ориентирована в направлении восток запад.
Продолжая копать в обе стороны, мы вышли на углы, где стена поворачивала на юг. Предположив, что сооружение было квадратным, и поскольку длина расчищенной нами северной секции равнялась 10,5 метра, мы вырыли яму на таком же расстоянии от северо-западного угла - и угадали, выйдя на стык западной секции с южной. Из чего следовало, что нами обнаружено ориентированное по солнцу строение квадратной формы.
Однако внутри этих стен не было помещения, речь шла не о доме. Только наружная сторона блоков была красиво профилирована; внутренняя осталась грубой и неровной, она явно не предназначалась для обозрения. Свободная полость с самого начала была заполнена песком, как у месопотамских зиккуратов. Об этом говорило и то, что внутри строения шел только чистый песок, тогда как снаружи грунт был полон всевозможных образцов тесаного камня, которые скатились сверху, когда стены были выше.
Памятуя виденное на Гааф - Гане, я не сомневался, что нам и здесь встретилось ориентированное по солнцу подобие зиккурата, и даже обязался съесть свою шляпу, если мы не обнаружим следы пандуса по центру одной из стен. Продвигаясь от северо-западного угла вдоль западной стены, мы наткнулись на примыкающую к ней снаружи под прямым углом красивую кладку из больших квадратных блоков. Но она помещалась всего в четырех метрах от угла, а не в центре 10,5-метровой стены, как я предсказывал, и к тому же была слишком узкой для пандуса, зато это вполне могла быть стена какой-то пристройки.
Я очень гордился подаренной мне Бьёрном великолепной синей панамой из Непала и вовсе не хотел ее лишиться. Полагая, что нам встретилась подпорная стенка широкого ритуального пандуса, тоже заполненного внутри песком, я отмерил ровно четыре метра от юго-западного угла и воткнул в грунт колышек там, где твердо рассчитывал обнаружить вторую подпорную стенку. Двадцать минут спустя я возвестил друзьям, что шляпу есть не придется. Углубившись в грунт, мы раскопали кладку как раз под моим колышком.
Почти одновременно среди обломков в песке перед главной стеной Эйстейн Юхансен обнаружил поразивший его фрагмент известнякового блока.
Классическая архитектура!- воскликнул он.- Резьба на этом камне напоминает то, что у древних греков связывалось с понятиями о триглифах и метопах!
Как было не восхититься такой находкой, которую и впрямь отличал хорошо известный классический орнамент, заимствованный греками у древних народов Ближнего Востока. Ниже профилированной кромки чередовались прямоугольные выступы и выемки.
- Видимо, на вершине этого холма или пирамиды стоял храм,- продолжал Юхансен - Триглифы и метопы обычно составляли часть фриза постройки.
Сложные контуры раскопанных нами стен произвели сильное впечатление на Лутфи и нашего офицера связи Келу Манику; да и для местных жителей наше открытие явилось полной неожиданностью.
Кладка расчищенного фасада насчитывала девять ярусов тесаного камня с замысловатым чередованием ступеней и карнизов. Три нижних ступенчатых яруса выдавались вперед, служа основанием всей конструкции. Выше них поднималась вертикальная плоскость, однако камни четырех последних ярусов были причудливо скошены и закруглены, причем блоки четвертого яруса выступали над третьим наподобие корабельного носа. Верхняя плоскость камней этого яруса была гладко обтесана; видимо, она составляла пол первой террасы или платформы. Словом, конструкция была непростая и выглядела весьма внушительно.
Мы спросили Лутфи и местных жителей, как они представляют себе отсутствующую верхнюю часть этого сооружения. В ответ Лутфи начертил на песке контуры ступенчатой пирамиды, увенчанной маленьким куполообразным святилищем. Эта версия явно основывалась на том, что островитяне либо видели сами, либо слышали от других о развалинах ступенчатых сооружений в пределах архипелага.
Что до наших археологов, то наличный материал позволял им уверенно говорить лишь о том, что нами обнаружены ориентированные по солнцу остатки заполненного внутри песком квадратного ступенчатого сооружения с каменной облицовкой и с пандусом в середине западной грани. Гладко обтесанная плоскость верхнего яруса кладки обозначала конец первой террасы, на которой, судя по обилию съехавшего сверху песка и камней, стояла какая-то надстройка. Количество осыпавшегося песка позволяло предположить, что первоначально была по меньшей мере еще одна терраса, а триглифы и метопы как будто указывали на то, что все сооружение венчалось крытым святилищем вроде того, какое начертил Лутфи.
На четвертый день раскопок интерес Лутфи и Келы Манику к однообразной в общем-то работе археологов остыл, и почти все утро они провели в селении. Однако еще до полудня оба вдруг появились у раскопа. Внимательно осмотрев расчищенную кладку, подошли ко мне, и Лутфи, загадочно улыбаясь, объявил, что вчерашний день дал им богатую пищу для размышлений. Весь вечер они разговаривали с местными стариками, и те, ссылаясь на своих предков, которые в свою очередь получили сведения от своих предков, рассказали, будто на этом острове некогда насчитывалось семь языческих храмов. И были эти храмы обнесены семью стенами с семью воротами. Самый большой храм - очевидно, тот, на месте которого первый султан, Мухаммед ибн Абдулла, воздвиг первую мечеть. Теперь наши друзья предложили нам пойти с ними и получше присмотреться к старейшей мечети Ниланду.
Действительно, мы уже заметили, что первая мечеть была построена из заимствованных блоков. И вот теперь Лутфи и Кела Манику указали нам на то, что фундамент мечети выглядит точно так же, как основание раскопанного нами святилища.
Длина кладки, на которую опиралась мечеть, составляла 12 метров - на полтора метра больше длины основания 'Фуа Матхи'. Наши мальдивские друзья ликовали. Действительно, первый султан выбрал под
