– Прикажите людям спуститься. Это самое разумное и не имеет ничего общего с трусостью.
Капитан Дейн пристально посмотрел на свою госпожу: его мужская честь явно была задета.
– Я не стану прятаться, как какой-нибудь сопливый мальчишка. Я отвечаю за своих солдат, и мы намерены драться. К тому же у противника есть некоторое количество приставных лестниц, и, если мы оголим стены, людям Терлстона не придется даже сражаться – они попросту к нам залезут.
Розамунда побледнела от его слов:
– Сколько у нас людей?
– Пятнадцать, и пятеро ходячих раненых.
– И это все? А слуг сколько?
Кристи лишь презрительно рассмеялся:
– Да эти трусы сейчас же попрячутся по норам, их никакой силой не вытащишь на стену.
Розамунда отчаянно пыталась что-то придумать, а тем временем над их головами просвистела первая стрела и вонзилась в деревянную дверь кухни. Вокруг древка был обмотан лист бумаги.
Кристи Дейн с усилием извлек острие из дерева и развернул записку. Минуты две он мужественно вникал в ее смысл, ибо гордость не позволяла ему призвать на помощь писаря.
Он говорит, чтобы мы сдавались. Говорит, что у него полно лучников и они перестреляют нас. И еще обещает сохранить всем жизнь, если мы сами сдадимся.
– Ишь какой добренький, – горько заметила Розамунда, устремляясь наверх.
– Нет, миледи, вернитесь. Выходить на стену слишком опасно.
Но Розамунда уже его не слушала. Закутавшись в свой плащ, она неслась вверх по винтовой лестнице… она вся кипела от злости. Да как этот старый обманщик смеет им угрожать? А еще считается другом Генри. И она принимала его здесь, стараясь быть полюбезней, он же, улучив момент, – пока нет дома хозяина замка, – все пытался ее обольстить. А теперь и вовсе предал Генри, пользуясь тем, что тот по дружбе позволил ему остаться дома. И вот вам: вместо того чтобы хлопотать о защите короля, он решил захватить замок своего друга.
Розамунда смело шагнула под слепящие лучи и резкий ветер, подойдя к самой кромке стены и даже не думая пригнуться. Солдаты, опустившиеся – чтобы лучше было прицеливаться – на колено, смотрели на нее с ужасом и молили быть поосторожнее.
Розамунда глянула вниз: перед воротами замка огромным полукружьем стояли вооруженные отряды.
С юга, востока и запада замок был окружен крутыми скалами, – значит, атаковать его могли только с севера, со стороны пустошей. Розамунда тут же отыскала взглядом коренастого и тучного сэра Джона. Его длинные седые кудри вились по ветру, выбиваясь из-под допотопного шлема, а чудовищно закрученные усы делали похожим на кого-то дикого разбойника.
– Джон Терлстонский, – крикнула Розамунда, и ее крик ветер отнес далеко-далеко от стен.
Старый вояка поднял голову, и лицо его расплылось в улыбке. Знаком приказав двум солдатам сопровождать его, он подъехал поближе и остановился.
– Изволите объявить о сдаче, миледи?
– Нет, напротив, изволю вас предупредить. Лорд Генри вот-вот будет здесь… возможно, даже сегодня до захода солнца. Не лучше ли вам и вашим солдатам уйти подобру-поздорову, пока вам хорошенько не намяли бока.
Хотя он явно не верил ее словам, Розамунда приметила, что по его лицу скользнула тень испуга.
– Сегодня он будет едва ли. В ваш замок никто сегодня не проезжал, никаких вестовых. Мы следили за дорогой.
Оказывается, они шпионили, а Розамунде это, конечно, не пришло в голову. Но теперь отступать было нельзя, надо было что-то придумывать дальше.
– Почему вы так в этом уверены? Вокруг замка есть секретные тропы, мы никогда и никому их не показываем.
Джон Терлстонский резко выпрямился в седле, обдумывая ее слова, при этом он старательно загораживался рукавицей от солнца, до того слепящего, что он толком не мог разглядеть свою собеседницу и даже не мог понять, одна она или с охраной.
– Нечего плести мне всякие небылицы! – наконец крикнул он.
– Не хотите – не верьте. Время покажет, обманула я вас или нет.
– Да, время точно все нам покажет, – загоготал он и, развернув своего серого жеребца, направился к войску.
Розамунда, воспользовавшись короткой передышкой, все старалась отыскать у сэра Джона какую- нибудь слабину, сыграть на ней. Она ничего толком о нем не знала. Ну старый, ну толстый. Хромает, потому что его когда-то ранили в ногу, вспыльчивый, слаб глазами. Слаб глазами! Надо этим как-то воспользоваться. Значит, он не видит, сколько солдат стоит на крепостной стене, тем более, что солнце отражается в металлических доспехах и из-за бликов вообще ничего нельзя разглядеть – даже с небольшого расстояния. Розамунда была уверена, что не ошиблась – солдаты Терлстона, все как один, прикрывали глаза ладонью.
Розамунда с ужасом увидела, как к стенам стали подкатывать какой-то огромный щит, – он был на колесах! Она ведать не ведала, что это параферналия – просто кусок натянутой плотной холстины. Наконец стоявший рядом с нею гвардеец объяснил:
– За этим щитом будут укрываться их стрелки из лука, миледи. – Почесывая подбородок, он добавил: – Сдается мне, что он нас перехитрил.
