А через два с половиной месяца был арестован Элрой Дойл — один из подозреваемых, за которыми следила группа Эйнсли. Причем взяли Зверя с поличным на месте убийства Кингсли и Нелли Темпоун, в его виновности не могло быть сомнений, а в силу прочих улик все: и полиция, и пресса, и публика — были убеждены, что остальные серийные убийства — тоже его рук дело.
Блестящий итог операции спецподразделения несколько омрачило решение прокурора штата Адель Монтесино выдвинуть в суде против Дойла обвинение только в одном двойном убийстве — супругов Темпоун. Здесь, как она считала, «у обвинения были неоспоримые аргументы и неопровержимые доказательства», тогда как по остальным делам улики были косвенными и не до конца убедительными.
Решение это вызвало бурю протеста со стороны членов семей жертв других серийных убийств, к которым присоединила свой голос и Синтия — в ее интересах было, чтобы на Дойла приговором суда навесили убийство ее родителей. Но в конечном счете это оказалось совершенно не важно. Дойл отрицал свою вину во всем, включая убийство Темпоунов, хотя и был пойман на месте преступления. Присяжные признали Дойла виновным, и он был приговорен к смерти на электрическом стуле. Казнь ускорил добровольный отказ самого осужденного воспользоваться правом на апелляцию.
А вот в те семь месяцев, что прошли от вынесения Дойлу приговора до дня казни, произошло нечто, ставшее для Синтии причиной глубокого нервного потрясения.
В повседневной деловой суете ее новой жизни в роли городского комиссара Синтию вдруг ни с того ни с сего осенило, что она так и не сделала одну важную вещь, которую намеревалась сделать давным-давно. Невероятно, но она начисто забыла про коробку с вещественными доказательствами, собранными в ту ночь, когда Патрик признался ей, что застрелил Нейоми и Килберга Холмса. Необходимо раз и навсегда избавиться от этой коробки и ее содержимого, Синтия прекрасно понимала это, нужно было еще несколько месяцев назад это сделать!
Она отлично помнила, где хранится коробка, тщательно заклеенная лентой и опечатанная, в ее собственной комнате в доме родителей.
Со времени смерти Густава и Эленор Эрнст дом их пустовал. Синтия дожидалась, пока вступит в законную силу завещание родителей, прежде чем решить, что с ним делать: продать или поселиться в Бэй-Пойнт самой. В конце концов ей решать — она единственная наследница. Иногда она устраивала в доме вечеринки и потому держала дворецкого Тео Паласио и его жену Марию, чтобы они присматривали за родовым гнездом.
Синтия решила осуществить давно задуманную операцию в ближайшую среду. Она дала указание своей секретарше Офелии перенести все назначенные на этот день деловые встречи и отменить прием посетителей. Синтии пришло было в голову, что проще всего спалить коробку в первом попавшемся общественном мусоросжигателе, но потом она узнала, что большинство из них уже ликвидировали за неэкологичность, а в тех, что уцелели, не дозволялось ничего сжигать собственноручно. Зная, что не может никому в этом довериться, Синтия вернулась к первоначальному плану утопить коробку.
Она была знакома с владельцем прогулочной лодочной станции, который когда-то работал на ее отца. Простоватый и немногословный бывший морской пехотинец имел несколько подмоченную репутацию, потому что не все его деловые операции умещались в рамки закона, зато в его надежности не приходилось сомневаться. Синтия позвонила ему, узнала, что он мог ей предоставить яхту в нужный ей день, и распорядилась:
— Яхта нужна мне на весь день. Я приеду с приятелем. Но только никакого экипажа. Управишься один.
Лодочник поворчал немного, одному, мол, слишком много работы, но согласился.
Насчет приятеля она приврала. Она никого не собиралась брать с собой. Да и яхта понадобится ей ровно столько времени, сколько нужно, чтобы выйти в открытое море и вышвырнуть коробку, упакованную в металлический ящик, на хорошей глубине. Хозяин останется доволен — она ему заплатит за весь день. Магазин, стоящий в стороне от магистрали, где можно было купить подходящую металлическую упаковку для коробки, она присмотрела заранее.
Покончив с приготовлениями, Синтия поехала в Бэй-Пойнт и поднялась к себе в комнату. Она отлично помнила, где лежит коробка и отодвинула в сторону другие вещи, чтобы дотянуться до нее. К ее Огромному удивлению, коробки на месте не оказалось. Память подводит, решила она, и поспешно выбросила все содержимое шкафа на пол. Теперь сомнений не оставалось: чертова коробка куда-то делась. Испуг, который она в первые минуты усилием воли давила в себе, становился ей неподконтролен.
«Только не паниковать!.. Она где-то здесь, в доме… Должна быть здесь!.. Понятно, что ее так сразу не найти — столько времени прошло… Остановись и подумай, где искать…»
Когда поиск в других комнатах ничего не дал, Синтия звонком вызвала к себе Паласио, который тут же поднялся наверх. Она описала ему пропавшую коробку, и он сразу вспомнил:
— Да, мисс Эрнст, была такая. Ее вместе с другими вещами увезли полицейские. Это было на другой день после… — он осекся и печально покачал головой. — По-моему, это было на следующий день после того, как здесь появилась полиция.
— Почему же ты ничего не сказал мне?!
Дворецкий только беспомощно развел руками.
— Так много всего случилось… И потом, это были полицейские, я и подумал, что вы наверняка знаете.
Постепенно факты приобретали некоторую последовательность.
— У полицейских был ордер на обыск, — объяснил Паласио. — Один из детективов предъявил мне его и сказал, что им нужно осмотреть в доме все.
Синтия кивнула. Это было в порядке вещей, другое дело, что она сама совершенно не учла этого момента.
— Они нашли множество коробок с разными бумагами, — продолжал дворецкий. — Часть из них принадлежала вашей матушке. Как я понял, там было так много всего, что полицейские физически не могли просмотреть все это прямо здесь, и потому увезли куда-то. Они складывали все в коробки и опечатывали их. Вашу коробку потому и взяли, что, как я заметил, она уже была опечатана.
— И ты не сказал им, что она принадлежит мне?
— Сказать вам правду, мисс Эрнст, я как-то не подумал об этом. Столько всего сразу свалилось, что у нас с Марией голова шла кругом. Если я совершил ошибку, я готов…
— Оставь свои оправдания! — оборвала его Синтия. Мозг ее был занят быстрыми подсчетами.
Со дня смерти родителей прошел год и два месяца.
Стало быть, почти ровно столько же нет на месте и коробки. И где бы она сейчас ни находилась, в одном можно не сомневаться: ее еще не вскрывали, иначе Синтия уже почувствовала бы на себе все последствия. К тому же, она была уверена, что знает, куда коробку увезли.
Вернувшись в городской совет, она первым делом отменила прогулку на яхте, а потом постаралась привести в порядок мысли. Бывают моменты, когда необходима абсолютно холодная голова. В Бэй-Пойнт она уже почти поддалась панике, напуганная дикой глупостью, которую совершила. Здесь как нельзя более к месту был один из афоризмов Эйнсли. «Мы все совершаем ошибки — иногда самые очевидные — и удивляемся потом, как могли быть так глупы».
Что же сейчас важнее всего?
Открытие, которое сделала Синтия, породило два насущных вопроса. Ответ на первый она уже получила: коробку пока не открывали. Второй вопрос, следовательно, был таким: какова вероятность, что она так закрытой и останется? Соблазнительно было бы предположить утешительный ответ и расслабиться. Но это было не в характере Синтии.
Она заглянула в телефонный справочник и набрала номер склада вещественных доказательств полиции Майами. Ответил ей дежурный:
— Говорит комиссар Эрнст, капитана Якоуна, пожалуйста.
— Да, мэм.
И несколько секунд спустя:
