мертвой точки стейдпейс, но эта проблема уже позади. Но ведь будут и другие. А разве нам нужны неоправданные проволочки при получении разрешения на производство новых лекарств?
— Надеюсь, вы не хотите сказать, что… — Сэм был явно потрясен.
— Я ничего не хочу сказать. Разве что рано или поздно нам снова придется иметь дело с Мейсом. Так вот, если он вздумает вставлять нам палки в колеса, у нас есть чем с ним бороться. Так что давайте подождем до поры до времени и, если понадобится, воспользуемся этим в будущем.
Сэм встал из-за стола и беспокойно заходил по комнате.
— Может быть, вы и правы, но мне все это не нравится, — наконец проворчал он.
— Мейсу это тоже не понравится, — заметил Лорд. — И позвольте вам напомнить, что преступник он, а не мы.
Сэм, казалось, хотел было ответить, но Лорд заговорил первым:
— Когда будет нужно, позвольте мне взять на себя грязную работу.
Сэм нехотя кивнул, а Лорд про себя добавил: “Мне это даже доставит удовольствие”.
В начале 1975 года Селия вновь получила повышение по службе. Она стала директором отдела торговли фармацевтическими товарами. Этот пост автоматически делал ее вице- президентом компании: ее положение было лишь чуточку ниже, чем у вице-президента по торговле и рыночным операциям, — отличный итог для любого, кто начал свою деятельность с должности разъездного агента. А уж для женщины добиться такого было просто великолепно. На новом месте Селии предстояло не так часто, как за три последних года, контактировать с Сэмом Хауторном, но он дал ей понять, что доступ к нему по-прежнему остается для нее открытым в любое время.
— Если тебе покажется, что в компании происходит что-то неладное, что пора предпринять какие-то действия, а мы медлим, я хочу, чтобы ты держала меня в курсе дела, — сказал ей Сэм в ее последний день в роли помощника президента по особым поручениям.
А на обеде, устроенном в доме Хауторнов в честь Селии и Эндрю, жена Сэма, Лилиан, подняв бокал, произнесла:
— За вас, Селия, хотя из эгоистических соображений я бы предпочла, чтобы вы оставались на прежнем месте; ведь вы так облегчали жизнь Сэму, а теперь мне прибавятся лишние заботы.
В тот вечер на обеде была и Джулиет Хауторн. Ей исполнилось девятнадцать лет, и она ненадолго приехала домой из колледжа. Ее сопровождал приятный, интересный молодой человек. Представляя его, Джулиет сказала: “Знакомьтесь — Дуайт Гудсмит, мой друг. Будущий адвокат”.
Когда Лилиан закончила тост, Сэм добавил с улыбкой:
— Селия еще не знает о самых главных переменах в своем служебном положении. Я успел распорядиться об этом лишь сегодня в конце работы. Отныне за автомобилем Селии закрепляется постоянное место на “кошачьем чердаке”.
Так называемый “кошачий чердак” — верхний этаж гаража, примыкавшего к зданию штаб-квартиры “Фелдинг-Рот”, — предназначался исключительно для самых высокопоставленных служащих компании. Они могли ставить здесь машины и по удобному застекленному переходу проходить в основное здание. Специальный лифт молниеносно доставлял их на одиннадцатый этаж, в “царство руководства”.
Сэм был одним из тех, кто пользовался “кошачьим чердаком”. Каждый день он оставлял здесь свой серебристо-серый “роллс-бентли”, предпочитая его служебному лимузину с шофером, который полагался ему как президенту.
Служащие, занимавшие не столь высокое положение, пользовались нижними этажами гаража, оттуда им приходилось переходить по улице в главное здание и подниматься наверх.
По пути домой Эндрю заметил:
— Ты, несомненно, приняла мудрое решение, еще давно, когда решила сделать ставку на Сэма.
— Да, — согласилась Селия и добавила:
— В последнее время он меня тревожит.
— Почему?
— Раньше Сэм не был таким издерганным, а теперь впадает в отчаяние из-за любой ерунды. Впрочем, наверное, это результат большой ответственности. Иногда он вдруг становится скрытным, словно его что-то тревожит, а он не хочет, чтобы об этом стало известно.
— Тебе своих волнений хватает, — напомнил ей Эндрю. — Нечего еще взваливать на себя сугубо личные проблемы Сэма.
— Доктор Джордан, вы день ото дня становитесь мудрее! Селия с благодарностью пожала руку мужа.
Наступивший месяц ознаменовался добрыми для “Фелдинг-Рот” новостями.
Руководство компании пришло в ликование от известия из Франции: там был принят к производству и продаже новый препарат монтейн. Это означало, что в соответствии с соглашением о лицензии между “Фелдинг-Рот” и “Жиронд-Шими” можно начинать апробацию монтейна в США.
Когда Селия узнала, что лекарство предназначается для помощи беременным, особенно в первые недели, когда тошнота и дурнота по утрам бывают наиболее частыми, она испытала муки сомнений. Селия не хуже других запомнила урок талидомида с его ужасными последствиями. И еще она помнила, как потом радовалась, что следовала настойчивым советам Эндрю не принимать никаких лекарств во время обеих беременностей.
Своими сомнениями Селия поделилась с Сэмом. Он ее выслушал с вниманием и сочувствием.
— Когда я впервые услышал о монтейне, — признался Сэм, — моя реакция была такой же. Но потом, узнав поподробнее об этом препарате, я убедился в его замечательной эффективности и абсолютной безопасности.
После скандала с талидомидом миновало пятнадцать лет. За это время произошел колоссальный прогресс в области фармацевтических исследований, в том числе и в методике испытания новых препаратов. Да и требования соответствующего законодательства в 1975 году куда строже, чем в 1950-е годы.
Сэму удалось убедить Селию не спешить с выводами, пока она не ознакомится со всеми данными.
Вскоре она лишний раз смогла убедиться, сколь большое значение придавали монтейну в компании “Фелдинг-Рот”. Вице-президент и финансовый контролер компании Сэт Фейнголд признался Селии:
— Сэм обещал совету директоров, что монтейн принесет нам крупный доход, а мы в нем чертовски нуждаемся. В этом году наши балансовые ведомости выглядят так, словно пора просить милостыню. Я разговаривал с финансистами из “Жиронд-Шими”. Французы считают, что этот препарат сулит им колоссальную прибыль.
— Важно, чтобы все мы, работники коммерции, помнили и всякий раз, когда речь заходит о монтейне, подчеркивали следующее: это средство совершенно безопасно для беременных. — Наклонившись к микрофону на трибуне, Селия добавила:
— Более того, это радостное средство! О подобном лекарстве мечтали, его ждали и наконец дождались все женщины, веками страдавшие от тошноты и недомогания во время беременности. И принесла им избавление наша компания “Фелдинг-Рот”. Отныне женщины Америки свободны от стародавнего ига. Каждый новый день беременности станет ярче, лучше, счастливей! У нас есть такое лекарство. Настал конец эре “утренней дурноты”! И это дело наших рук!
Зал разразился воодушевленными рукоплесканиями.
Стоял октябрь 1976 года. Селия прибыла в Сан-Франциско на конференцию коммерческого персонала компании.
Подготовка запуска монтейна в торговлю шла вовсю. В компании надеялись, что месяца через четыре, в феврале, лекарство поступит в продажу. Тем временем требовалось основательно ознакомить с новым препаратом тех, кому предстояло его продавать.
Что касается испытательных программ, то в США они проводились уже полтора года — на животных и на пятистах добровольцах: при этом обнаружились лишь самые легкие и незначительные с точки зрения медицины побочные эффекты. Результаты были хорошие и вполне соответствовали тем, что удалось получить в других странах, где монтейн поступил в продажу и успел завоевать необычайную популярность среди врачей и их подопечных.
