— Я понял вас.
— Благодарю. Я так и думала, что вы поймете. Вы, по-видимому… человек проницательный.
Д-р Ботвинк на минуту замолчал. Потом, взглянув в сторону софы, сказал:
— Мой отказ огорчил бы лорда Уорбека, не правда ли?
— Да, он очень расстроился бы. Этот рождественский прием — всецело его идея, а он вряд ли доживет до следующего.
Д-р Ботвинк вздохнул.
— Я многим обязан его светлости, — сказал он. — Я присоединюсь к обществу сегодня вечером, леди Камилла.
— Спасибо. Я искренне благодарна вам за это.
— И все-таки, — сказал д-р Ботвинк горестно, — я опасаюсь, что в лучшем случае буду чувствовать себя рыбой, вытащенной из воды. Не говоря уже о том, что я вызываю неудовольствие мистера Роберта, между мной и остальными гостями так мало общего.
— Я уверена, что вы можете поладить с кем угодно.
Д-р Ботвинк покачал головой.
— Нет, нет, — сказал он. — У меня довольно узкий круг интересов. Я с нетерпением предвкушал знакомство с вашим министром финансов, потому что надеялся выяснить у него известные пункты в теории и истории конституции, имеющие отношение к его министерству. Но когда я затронул эту тему за завтраком, он не проявил никакого интереса и, я бы даже сказал, осведомленности.
Камилла засмеялась.
— Какое простодушие, доктор Ботвинк, — сказала она. — Неужели вы действительно ожидали, что министры знают хоть что-нибудь из истории конституции? Они слишком заняты делами своего министерства, чтобы беспокоиться о чем-либо подобном.
— Боюсь, что я все еще плохо понимаю Англию, — сказал историк кротко. — На континенте нередко случается встретить на министерском посту профессора истории.
— Во всяком случае, вы зря думаете, что расшевелите гостей, расспрашивая Джулиуса о британской конституции, — сказала Камилла твердо. — Как бы там ни было, он терпеть не может профессиональных разговоров. Разве вы не видели, как миссис Карстерс только что надоедала ему своими разговорами о пошлинах на сахар? Нет, если вы хотите заставить его разговориться, попробуйте гольф или рыбную ловлю. Если что его действительно интересует, так только это.
— Гольф и рыбная ловля, — повторил д-р Ботвинк серьезно. — Благодарю вас, леди Камилла. Буду помнить. Может быть, с вашей помощью я даже пойму в конце концов английскую общественную жизнь.
V
Роберт запутался
Роберт закрыл за собой дверь библиотеки и вышел в коридор со вздохом облегчения. Чтобы попасть в помещение для слуг, ему надо было повернуть налево, но вместо этого после минутного колебания он пошел в обратную сторону. Не сделав и нескольких шагов, он остановился в изумлении. В углу коридора, у стены, стоял человек, по-видимому, всерьез занятый созерцанием портрета шестого лорда Уорбека в охотничьем костюме, верхом на коне, со сворой мидмаркширских гончих. Одетый в аккуратный костюм из серого твида, незнакомец, несмотря на свой большой рост, ухитрялся казаться незаметным. По-видимому, он чувствовал себя совершенно свободно и при приближении Роберта посторонился с видом человека, уверенного, что его присутствие здесь вполне в порядке вещей.
Роберт был не в таком настроении, чтобы считать чье-то присутствие в порядке вещей. Он чувствовал, что Рождество в Уорбек-холле преподносит ему один неприятный сюрприз за другим. При виде еще одного неизвестного ему гостя он почувствовал, что чаша его терпения переполнилась.
— Кто вы такой, черт возьми? — спросил он воинственно.
— Меня зовут Роджерс, сэр, — ответил верзила учтиво. Голос его звучал как-то безлично, словно исходил из хорошо налаженной машины.
— Зачем вы тут околачиваетесь?
— Видите ли, сэр, околачиваться, собственно говоря, — моя профессия. Вот моя карточка, сэр.
В руке у Роберта вдруг оказалась маленькая четырехугольная карточка.
«Лондонское управление полиции, — прочел он. — Особый отдел. Сим удостоверяется, что Джеймс Артур Роджерс служит в Лондонском управлении полиции в чине сержанта. Настоящим подтверждается его полномочие на исполнение служебных обязанностей».
— Понимаю. — Он возвратил карточку владельцу, держа ее кончиками пальцев, как будто даже прикасаться к ней было противно. — Значит, вы из этих? Я как будто вас раньше встречал?
— Так точно, сэр. В воскресенье двадцатого сентября, между восемью и десятью часами вечера.
— Ну?
— Митинг на улице. Лига свободы и справедливости, сэр. Я был на дежурстве.
— Так вот в чем дело! А теперь вас послали сюда продолжать шпионить за мной?
— Нет, нет, сэр, я здесь по службе охраны — приставлен к сэру Джулиусу.
Роберт откинул голову и захохотал.
— Охрана! — сказал он. — Вот здорово! Нужна она ему! Ну так вот что я вам скажу, а вы, вернувшись в Скотланд-Ярд, можете передать это вашему начальству, — когда наше движение захватит власть, молодчики вроде вас потеряют работу.
— Никоим образом, сэр, — ответил сыщик невозмутимо. — То же самое в прежнее время говорили сэр Джулиус и его сторонники, когда я присутствовал на их митингах. Вам тоже понадобится охрана. Всем она нужна.
Осторожное покашливание за спиной заставило Роберта круто повернуться.
— Извините, сэр… — Бриггс говорил достаточно почтительно, но вид у него был неодобрительный. Очевидно, беседа между сыном хозяина дома и полицейским не предусматривалась традициями Уорбек- холла. Он обратился к сержанту Роджерсу. — Чай для вас приготовлен в комнате экономки, мистер Роджерс, — быстро проговорил он.
— Благодарю вас, мистер Бриггс.
— Я вас не задерживаю, сержант, — язвительно сказал Роберт.
— Весьма признателен, сэр, — ответил Роджерс по-прежнему благодушно и удалился.
Роберт смотрел ему вслед с отвращением.
— Вот с чем нам теперь приходится мириться, Бриггс, — заметил он.
— Вот именно. — Дворецкий кашлянул опять. — Извините меня, мистер Роберт, но не смогли бы вы поговорить со мной сейчас?
Роберт повернулся и молча посмотрел на него. Бриггс стоял в почтительной позе, к которой его приучила многолетняя дисциплина, но его взгляд неуклонно выдерживал взгляд хозяйского сына, и в конце концов Роберт отвел глаза.
Бриггс продолжал тем же почтительным тоном:
— Я затопил камин в курительной, сэр. Пожалуй, там будет всего удобней.
Роберт по-прежнему молча зашагал по коридору, прошел в дверь, которую Бриггс открыл перед ним, и бросился в кресло у камина. Дворецкий, как и положено дворецкому, остался стоять на ковре посредине комнаты, пока Роберт, вытянув длинные ноги, угрюмо смотрел на носки своих ботинок. Молчание стало невыносимым, и наконец Роберт не выдержал. Подняв глаза, он вдруг буркнул:
— Ну, Бриггс? Что же вы ничего не говорите?
— Я надеялся, сэр, что услышу какое-нибудь предложение от вас.
— Мне нечего предлагать.
— В таком случае, сэр, позвольте обратить ваше внимание на то, что моя дочь Сюзанна в настоящее время…
