Никого арестовать не удалось. Кто-то предупредил Пима и его друзей об опасности, и они бежали, так что, когда король со своими людьми пришел в палату общин, недругов его там уже не было.
Карл был в полном отчаянии. Казалось, против нас сама судьба. Кто мог их предупредить? Ведь так мало людей знало о наших замыслах…
– В нашем ближайшем окружении есть шпион, – сказала я.
– Боюсь, что да, – ответил король и стал рассказать, как его задержали чуть не на пороге палаты общин.
– Знаете, что произошло, когда я направлялся в парламент? На улице меня поджидали люди. И у всех у них были какие-то жалобы и петиции, которые они хотели мне передать. Я должен был остановиться и выслушать просителей. Ведь они мои подданные! Меня не очень беспокоила эта задержка, поскольку я считал, что тайну знаем только мы с вами. Потому я и опоздал в палату. Не сомневаюсь, что они бежали буквально за несколько минут до моего прихода.
– Но как же… почему?.. – недоумевала я.
– Кто-то узнал о наших замыслах и предупредил негодяев, – сказал король.
– Но кто мог это сделать? – не понимала я.
Король печально посмотрел на меня.
– Вы ни с кем не обсуждали наших планов? – спросил он.
– Только с Люси… и то лишь через час… – ответила я.
– Но ведь Люси Карлайль стала любовницей Пима, – заметил Карл.
– О… Боже мой! – От ужаса мне стало плохо. – Люси? Этого не может быть! Она действительно дружна с Пимом. И выведывала у этих отвратительных членов парламента все, что можно, чтобы сообщить потом нам… Она всеми силами пыталась нам помочь…
– А может быть, – мрачно изрек Карл, – это у вас она выведывала все интересующие их секреты…
– Но вы же не хотите сказать, что Люси… – слова застряли у меня в горле.
– Мне доложили, что к Пиму приходил какой-то человек – с сообщением от нее, – произнес Карл.
– Я немедленно пошлю за ней, – сказала я упавшим голосом.
Я так и сделала, но Люси во дворце не оказалось.
– Что вы говорили ей? – осведомился король.
– Ничего… пока не прошло часа, – ответила я. – А потом я поделилась с ней своей радостью, объяснив, что вы снова стали хозяином в своей стране, ибо отправились арестовать всех этих ужасных смутьянов – и теперь они уже за решеткой.
– Через час! – воскликнул король. – И, видимо, за добрых полчаса до того, как я сумел наконец попасть в палату общин. У Люси было достаточно времени, чтобы предупредить Пима… что она и сделала.
Я закрыла лицо руками.
– О Карл! – воскликнула я. – Я разрушила все ваши планы! Я, готовая отдать за вас жизнь, сама же вас и погубила!
Но он, казалось, не слышал моих слов и всеми силами старался успокоить меня. Он заявил, что все это – ерунда. Главное – что я люблю его. А про эту неудачу с парламентом мы скоро и думать забудем.
– Но это моя вина! – рыдала я. – Вы можете простить меня, но сама я никогда себе этого не прощу.
Король взял меня на руки, как ребенка, и начал говорить о своей огромной любви и привязанности к той, чья глупость нанесла ему такой удар.
Что я могла сделать, чтобы доказать ему свою любовь? Как могла отблагодарить его за то, что он простил мне мое легкомыслие? Каким образом могла я выразить всю силу и глубину своего чувства? Какие особые слова должна была найти?
Я страстно хотела, чтобы мне представилась возможность умереть за него. Но такой возможности не представилось…
Сначала мы даже не поняли толком, сколь ужасное поражение потерпели по моей вине. Теперь все знали о намерениях короля, и от короткого всплеска нашей популярности не осталось и следа. Казалось, на нас ополчились все вокруг. Нет, это неправда. У нас еще было несколько верных друзей. И один из них – лорд Дигби – предложил собрать роту кавалеристов, пуститься в погоню за Пимом и его приспешниками, найти их и арестовать. Но король не позволил этого сделать.
По крайней мере, мы теперь поняли, кто нам друг, а кто враг. Вероломство Люси глубоко потрясло меня, но, оглядываясь назад, я вижу, что более умный человек давно заподозрил бы эту женщину в измене. Почему меня не насторожила ее дружба с Пимом? До чего же я была глупа, если считала, что Люси прикидывается, будто заинтересована Пимом и его делами лишь ради меня! Но куда больше неверности Люси угнетало меня то, что именно я сорвала все планы Карла. Порой мне кажется, что ни один враг не причинил ему столько зла, сколько принесла я, всем сердцем любившая Карла и мечтавшая отдать за него жизнь.
Но, как я уже сказала, мы смогли отделить истинных друзей от ложных. Такие люди, как граф Голланд и граф Эссекс, принесли нам свои извинения и подали в отставку; теперь, наученная горьким опытом, я понимала, что это значит.
Но всерьез мы встревожились, когда улицы запрудила разгневанная толпа. Люди несли знамена, на которых было написано одно слово: «
Моя мать уехала, посланник папы тоже отбыл в Рим, чего же еще хотел от нас народ?!
