Взрывоопасные сестрички

у этой работы есть другие преимущества. Что вы имели в виду?

Джоан подобралась:

– Хоть это и не ваше дело, но я скажу: мне очень хорошо платили, куда больше, чем обычной кабинетной сестре. А еще мне доверяли такие ответственные дела, какие редко поручают кабинетным сестрам. Доктор доверял мне безоговорочно, позволял устраивать его личные дела, а не только помогать по работе, он обращался со мной как с членом семьи. Наши отношения можно охарактеризовать как…

– Да?

– … особое партнерство.

Я кивнула, заинтригованная ее словами. Это побудило меня задать еще один вопрос:

– Мы очень вам сочувствуем, Джоан. Должно быть, смерть Джеффри подействовала на вас так же, как убийство Кеннеди. Полагаю, для вас это одно из тех событий, когда ты точно помнишь, где и в какой момент тебя застало это известие.

– Так и есть.

– А где вы об этом услышали?

– О Кеннеди или докторе Гиршоне?

– Докторе Гиршоне.

– Я была дома.

– Одна?

– Нет. С моим бесценным Шелдоном.

– Вашим ребенком?

– Моим котом.

– О! А как вы узнали об убийстве?

– В одиннадцатичасовых новостях. Я чуть в обморок не упала, когда они показали эту мерзкую фотографию доктора. У меня дома столько чудесных снимков, а они взяли эту!

Боже, Джоан предана своему боссу, как собака! Она, совершенно очевидно, души не чает в этом человеке. Но что именно привязало ее к Джеффри на целое десятилетие: его харизма или внушительная сумма, которую он ей платил?

Когда мы с мамой покинули кабинет, я подозревала Джоан ничуть не меньше, чем до нашего визита. Может, и больше.

* * *

Из маминого дома я позвонила детективу Гилби.

– У меня есть для вас еще одна ниточка. Даже две.

– Мы вполне успешно ведем расследование, мисс Пельц.

– Не сомневаюсь, но я сегодня побеседовала с кабинетной сестрой доктора Гиршона, Джоан… Джоан… Не знаю ее фамилии.

– Шелдон.

– Нет, так зовут ее кота.

– А также это имя ее покойного мужа.

– Его звали Шелдон Шелдон?

– Нет, – нетерпеливо пояснил Гилби. – Его звали Сэмюэль Шелдон. А фамилия Джоан Шелдон. Как видите, мы с ней уже беседовали.

– Конечно, беседовали. Не хочу никого обидеть, детектив, но вам известно, что у нее нет алиби на ту ночь, когда убили доктора Гиршона? Она была дома одна, с Шелдоном.

– Мы не спрашивали Джоан о том, чем она занималась в ночь убийства, потому что она не входит в число подозреваемых, мисс Пельц. У нее нет мотива. Джоан исключительно предана доктору. Она проработала с ним десять лет.

– Да, но поведана ли она вам, что он ей очень хорошо платил? Куда больше, чем обычной кабинетной сестре?

– Нет, не поведала.

– Ну а мне она не постеснялась рассказать об этом. Джоан охарактеризовала их взаимоотношения как «особое партнерство». Я несколько выхожу за рамки, детектив, но, по-моему, у них были сексуальные отношения.

– Мисс Пельц, – рассмеялся он, – сексуальные отношения бывают только у персонажей той «мыльной оперы», сценарий которой вы писали. А в обычной жизни такого не случается.

– Должно быть, вы женаты, – предположила я.

– Верно.

– Скажем так: у них были сексуальные отношения – для ясности. Возможно, Джоан разъярилась на доктора Гиршона за то, что он променял ее на Вики, и убила его в приступе ревности. Или еще один вариант: деньги, которые он платил ей, – черный нал. Не исключено, что она была его сообщницей в какой-то теневой деятельности. Вам не приходило в голову, детектив, что они замешаны в каком-нибудь жульничестве в области бесплатной медицины?

– Нет, такая мысль мне в голову не пришла. Но наша контора очень дотошная. И если там есть какое-