показывают, что в доме ничего не тронуто и все стоит на месте, даже в кабинете, где доктора пристрелили. Тот, кто шлепнул доктора, вероятно, сидел в этой комнате, тихо и мирно беседуя с Гиршоном, потом неожиданно выхватил пистолет, выпустил в него пулю двадцать второго калибра и покинул дом тем же путем, каким пришел. Через дверь.
– А отпечатки пальцев, детектив? Нашли что-нибудь?
– Ага. Ваши и вашей сестры.
– Черт! А еще чьи-нибудь?
– Слушайте, мисс Пельц, и вам, и мне отлично известно, что я не имею права обсуждать с вами детали этого дела. Давайте порешим на том, что расследование успешно продвигается, и вы с сестрой в данный момент не являетесь нашей основной целью.
– Приятно слышать. Но у меня есть еще вопрос. Как по-вашему, это важно, что Джеффри убили именно в его кабинете?
– Вы опять за свое?
– Вам не кажется, что в этом таится подсказка? Ведь его убили именно в кабинете, а не в спальне, ванной или на яхте. Нет, я не слишком пристально рассматривала это помещение, но, на мой взгляд, это его домашний рабочий кабинет. Мне просто пришло в голову, что если это преступление на почве страсти, то кабинет – несколько странная декорация для этого.
– Декорация, – хохотнул Гилби. – Я понимаю, что вы прибыли к нам из гламурного мира шоу-бизнеса, мисс Пельц, но мы тут не на сцене. Мы имеем дело с настоящим убийством.
– Я это запомню. – Я изобразила смущение. – Я вскоре с вами свяжусь. – Ничуть не сомневаюсь.
Глава 17
В понедельник вечером я обзвонила Диди Хорнсби, Сьюзи Кэндалл, Люсинде Оруэлл и Роберте Росс. Я не выдавала себя за исследователя рынка и не заявила, что представляю телефонную или медицинскую компанию. Я прямо сообщила им, кто я такая и почему хочу поговорить с ними, прибегнув к аргументу, что мама – давняя обитательница Сьюел-Пойнта (и активно участвует в тех же благотворительных организациях, что и они), желая доказать, что я не посторонняя нахалка.
К моему изумлению, все они – даже Роберта, агент по недвижимости и бывшая миссис Элкин – заявили, что найдут время для встречи со мной. Я поняла, что местные обитатели не слишком стесняются обсуждать интимные подробности своей жизни даже с посторонним человеком. Я решила, что это объясняется популярностью откровенных ток-шоу на телевидении и дружелюбной, открытой атмосферой, свойственной маленьким городкам. Конечно, не исключено, что это также вызвано желанием всех и каждого внести свою лепту в расследование дела об убийстве.
На следующее утро мама отвезла меня в офис шерифа, чтобы я забрала свой «понтиак». Машина выглядела так же жалко, как прежде, но пахла еще хуже из-за химикатов, которыми ее обработали копы в надежде выудить волосинки из бороды и прочие следы пребывания в ней Джеффри.
– Не хочешь, чтобы я пошла с тобой, дорогая? – спросила мама, когда я отправилась на рандеву с «сиренами Стюарта», как я их прозвала.
– Нет. Для тебя у меня есть другое задание.
– О? – Ее синие глаза прищурились.
– Теперь, после смерти Джеффри, тебе нужен другой врач, кто-то вроде Питера Элкина, к примеру.
– Понятно, – улыбнулась она. – Ты возлагаешь на меня провести проверку.
– Именно. А пока будешь там, вверни пару вопросиков, которые я напишу тебе заранее.
– Это очень умно, Дебора, но доктор Элкин – терапевт, а не кардиолог. Он занимается больными с другими медицинскими проблемами.
– И что с того? Разве у тебя живот не болел? Или это был артрит?
– Скажи, какие у меня должны быть симптомы, и они у меня появятся, – рассмеялась она.
В десять часов я нанесла первый визит – к Диди Хорнсби, обитавшей в живописном уголке Стюарта, известном как Снаг-Харбор. В расположенном вдоль реки Святой Люсии, через мост от Сьюел-Пойнта, Снаг-Харборе были милые домики, пристань и теннисный корт для жителей этого района. Дом Диди, кирпичное здание в стиле, более типичном для северных регионов, просто кричал «дети». На подъездной аллее валялись пляжные мячи, летающие тарелочки и велосипеды, а на лужайке перед домом – игрушки самых разных расцветок и форм. Я осторожно вылезла из машины, чтобы не поскользнуться и не напороться на что-нибудь острое.
Когда я позвонила в дверь, меня приветствовал громкий лай нескольких крупных псов. Я предусмотрительно ретировалась в машину.
– Дебора? – спросила светловолосая женщина, приоткрыв дверь.
– Диди?
– Это я. Заходите. – В этот момент четыре здоровенных датских дога попытались налететь на меня. – Инга! Пайпи! Соня! Ева! На место!
Диди выкрикнула это самое «на место!» несколько раз, прежде чем собаки оставили меня в покое.
– Они нервничают при виде чужаков, – смущенно объяснила Диди. – Пойдемте в семейную комнату.
Следуя за Диди, я рассматривала ее сзади. На ней были черно-пурпурный топ и шорты в тон из спандекса – облачение, обычно встречающееся в спортивных залах и клубах здоровья. (Диди сказала, что недавно пришла оттуда.) Она была в отличной форме.
Блондинка, слегка загорелая, с развитой мускулатурой, Диди выглядела как человек, много времени проводящий на улице – как Мерил Стрип в том фильме, где она битых два часа сплавляется на лодке по реке. Да, поняла я, Диди Хорнсби из тех женщин, которые охотно встречались бы с Джеффри.
