– Кажется, я знаю, о чем ты подумала, – ничуть не смущаясь, проговорила она. – Что я веду себя как Шэрон, завязывая отношения с едва знакомым мужчиной. Но Шэрон славится своей патологической импульсивностью во всем, что касается мужчин. Я же жила одна, всегда игнорируя свою нужду в компаньоне. Это огромная разница.
– Верно, – согласилась я, все еще ошарашенная новоприобретенной маминой прямотой и прямолинейностью.
– Инфаркт и впрямь меняет человека, – продолжила мама. – Вынуждает осознать, что лучше тебе хватать день, иначе он хватит тебя.
– Я понимаю это, мам, но… Бог ты мой, я представления не имею, как спрашивать об этом у собственной матери!
– Смелее, дорогая. Спрашивай.
– Говорят, люди, перенесшие инфаркт, боятся заниматься сексом, опасаются, как бы это не спровоцировало второй инфаркт.
– Да, но кто говорит о сексе? Я лишь сказала, что Фред остался тут на ночь.
– О! Я не так поняла. – Боже, как мне полегчало! Ничего не имею против Фреда, но трудно представить себе родителей, занимающимися сексом. При этом неважно, сколько лет тебе самой.
– Теперь, дорогая, насчет второй причины моего звонка. Фред требует, чтобы ты сегодня поужинала с нами. Он хочет, чтобы мы пошли в «Мэйпл-стрит». Я же сказала, что Фред утонченный.
– Может, ты и права.
Еда в «Мэйпл-стрит» считается ничуть не хуже, чем в лучших ресторанах юга Флориды. Он находится в очаровательном историческом доме на Дженсон-Бич. Я неоднократно бывала там по особым случаям и пришла в восторг, что меня снова пригласили туда.
– Но я сомневаюсь, что мы туда попадем. Субботний вечер, разгар сезона… Там, как правило, все места заняты на неделю вперед.
– Фред говорит, что мы без труда получим там столик. Один из его внуков работает в «Мэйпл-стрит» официантом. Сын его старшей дочери.
Очередной фокус маленького городка.
Когда в субботу вечером я вернулась домой из ресторана с набитым тремя обильными и калорийными блюдами животом, меня встречал детектив Гилби. Он стоял у входа на территорию музея вместе с другими полицейскими, и все они выглядели на редкость мрачно.
– Полагаю, вы пришли сюда не за тем, чтобы извиниться, – сказала я, отпирая ворота. – Вы ведь так и не ответили на мой вчерашний звонок.
– Давайте войдем, – проговорил Гилби. Это звучало как приказ, а не предложение. Он был явно не настроен шутить.
Детектив вошел за мной в коттедж, другие остались снаружи. Растворяя себе таблетку алька-зельцера, я спросила, не хочет ли он что-нибудь выпить. Он отказался. Мы прошли в гостиную.
– Где вы были сегодня вечером, мисс Пельц? – осведомился Гилби.
– А что?
– Пожалуйста, отвечайте на вопрос. – Он говорил ровным занудным тоном – таким же, каким допрашивал меня в ту ночь, когда убили Джеффри. Не очень хороший признак.
– Я была с мамой и Фредом Зимски, работающим здесь, в Убежище, добровольцем. Мы ужинали в «Мэйпл-стрит».
Гилби, кивнув, сделал запись в маленьком блокноте.
– А ваша сестра? Что она делает сегодня вечером?
– Я не всегда знаю ее планы, но мне известно, что сегодня она организует свадьбу для семьи Траубман.
– Кого?
– Траубманы. Они владеют половиной Бока, – пояснила я, копируя Шэрон.
Гилби снова сделал запись в блокноте.
– Это смахивает на официальный допрос, – заметила я. – Словно мы вернулись к тому, с чего начали, Фрэнк. Не соизволите ли объяснить, зачем все это? Скажите, почему нам с Шэрон нужно алиби на эту конкретную ночь, ведь Джеффри убили больше двух недель назад?
– Его действительно убили больше двух недель на зад, но медсестру Гиршона убили меньше двух часов назад.
– Что?!
– Вы меня слышали.
– Вы хотите сказать, что Джоан.
– Точно.
У меня пересохло во рту и скрутило живот. Я опустилась на пуф.
– Как? – едва вымолвила я, пытаясь осознать новость. – Что СЛУЧИЛОСЬ?
– Результаты вскрытия будут дня через два, но, если позволите мне сделать предположение, я скажу, что миссис Шелдон получила пулю двадцать второго калибра.
