— Так точно, сэр.
— Жаль, что мне необходимо так разговаривать с вами, но это совершенно необходимо. Всего хорошего.
— Всего хорошего, сэр.
— И спасибо вам. Спасибо за все.
— Благодарю вас, сэр.
— Отныне, — сказал майор Майор Мило Миндербиндеру, — я не буду ходить в столовую. Распорядитесь, чтобы мне приносили еду в мой трейлер.
— Прекрасная мысль, сэр, — отозвался Мило Миндербиндер. — Теперь я смогу заказывать для вас особые блюда, так что другие офицеры даже знать ничего про них не будут. Надеюсь, вам понравится. Полковнику Кошкарту, к примеру, нравится.
— Не нужно мне никаких особых блюд. Присылайте мне только то, чем вы кормите остальных. Скажите посыльному, чтоб он стукнул один раз в дверь, когда придет, и оставил поднос на ступеньках. Ясно?
— Так точно, сэр. Совершенно ясно. У меня как раз припрятаны для особого случая живые омары из Ирландского моря, превосходный салат с рокфором и два замороженных эклера, тайно доставленных вчера вечером прямо из Парижа вместе с известным французским подпольщиком. Прислать вам это на ужин, сэр?
— Не надо.
— Слушаюсь, сэр. Мне все понятно.
На ужин Мило Миндербиндер прислал майору Майору свежих омаров из Ирландского моря, превосходный салат с рокфором и два замороженных эклера из Парижа. Майор Майор досадливо разволновался. Отошли он ужин назад, все это пошло бы в помойку или кому-нибудь другому. А майор Майор очень любил приготовленных на открытом огне омаров. Мысленно каясь, он съел присланный ужин. К обеду на следующий день Мило прислал черепаховый суп по-мэрилендски и целую кварту португальского портвейна «Дом-Париньон» 1937 года, подвигнув майора Майора проглотить это все без каких бы то ни было угрызений совести.
Оставались еще подручные сержанта Боббикса в штабной палатке, и, чтобы не встречаться с ними, майор Майор залезал по утрам в свой закуток и выбирался оттуда вечерами через окно, закрытое тусклым целлулоидным прямоугольником на застежках. Довольно большое и расположенное невысоко над землей, оно вполне заменяло ему дверь. Выбравшись из окна, он осторожно огибал палатку и, если берег оказывался пустынным, торопливо пересекал открытое пространство, нырял в железнодорожную траншею и спешил, опустив голову, к спасительным зарослям мелколесья над ее откосами, а там, где траншея проходила мимо его трейлера, вылезал наверх и продирался прямо через низкорослый колючий подлесок. Единственным человеком, который помешал однажды майору Майору незаметно попасть домой, был капитан Флум, изможденный до полубесплотности и напугавший майора Майора до полусмерти, когда материализовался вдруг перед ним в кустах ежевики с жалобой на Белого Овсюга, угрожавшего вспороть ему горло от уха до уха.
— Если вы еще раз так меня напугаете, — рявкнул майор Майор, — то я сам вспорю вам горло от уха до уха! Ясно?
Капитан Флум придушенно хакнул и сгинул с глаз майора Майора навеки.
Думая о достигнутом, майор Майор чувствовал горделивое удовлетворение. На крохотном пятачке чужой земли, тесно заселенной двумя сотнями вездесущих однополчан, он исхитрился стать отшельником. Его немудрящая, но дальновидная проницательность лишила возможности поговорить с ним решительно всех его подчиненных, нисколько, впрочем, как он обнаружил, не огорчившихся, потому что никому из них даже в голову не приходило с ним поговорить. Вернее, никому, кроме безумца Йоссариана, который свалил его на землю с помощью классической подсечки, когда он пробирался к себе в трейлер, чтобы поесть.
Ничего хуже, чем свалиться на землю с горних высот затворничества от подсечки Йоссариана, майор Майор и представить себе не мог. Ладно бы уж кто-нибудь другой из подчиненных, но только не Йоссариан с его скандальной репутацией, бесстыдными разговорами о мертвеце, который, мол, не дает ему житья, хотя по официальным данным мертвеца попросту не существовало, и совсем уж непристойным поведением после налета на Авиньон, когда он разделся донага и потом упрямо не желал одеваться, шляясь по эскадрилье в чем мать родила много дней подряд, так что генерал Дридл, приехавший вручать ему медаль за героизм при штурме Феррары, награждал абсолютно голого срамника. Никто не имел права убрать разбросанные пожитки мертвеца из палатки Йоссариана. Майор Майор лишил всех такого права, разрешив сержанту Боббиксу отрапортовать по начальству, что лейтенант, убитый над Орвиетой через два часа после прибытия в эскадрилью, вообще к ним не прибывал. Разве что Йоссариан, по мнению майора Майора, имел право убрать из своего жилища пожитки мертвеца, а впрочем, и у Йоссариана, по мнению майора Майора, не было такого права.
С коротким всхлипом упав на землю от подсечки Йоссариана, майор Майор попытался вскочить, но Йоссариан ему не дал.
— Капитан Йоссариан, — доложил сверху вниз Йоссариан, — просит разрешения немедленно поговорить с майором Майором о деле жизненной важности.
— Дайте мне встать, — жалобно приказал ему снизу вверх майор Майор. — А то я не могу ответить на ваше приветствие.
Йоссариан отпустил его, и он медленно поднялся. Потом Йоссариан вскинул руку в официальном приветствии и повторил свой рапорт.
— Пойдемте в штаб, — ответив на приветствие Йоссариана, сказал майор Майор. — Здесь, по-моему, не место для серьезного разговора.
— Слушаюсь, сэр, — сказал Йоссариан.
Они стряхнули с одежды гравий и в стесненном молчании отправились к штабной палатке.
— Дайте мне пару минут, чтобы прижечь ссадины, — приказал возле палатки Йоссариану майор Майор, — а потом пусть сержант Боббикс вас введет.
— Слушаюсь, сэр.
Майор Майор, глядя прямо вперед, с достоинством прошествовал мимо писарей за пишущими машинками к своему закутку. Потом неторопливо откинул и аккуратно опустил за собой занавеску. А потом ринулся к окну, чтобы выскочить из палатки и удрать. Но когда он выскочил, дорогу ему заступил капитан Йоссариан. Он стоял по стойке «смирно» и, увидев майора Майора, вскинул руку в официальном приветствии.
— Капитан Йоссариан просит разрешения немедленно доложить майору Майору о деле жизненной важности, — твердо повторил он.
— Доклад запрещается, — отрезал майор Майор.
— Как бы не так, — опроверг Йоссариан.
Майор Майор сдался.
— Ну ладно, — устало сказал он. — Давайте поговорим. Лезьте в окно.
— После вас.
Они влезли в окно, и майор Майор сел за свой стол, а Йоссариан встал перед ним по стойке «смирно» и объявил, что отказывается продолжать боевые полеты.
— А почему? — спросил он вслух.
— Боюсь.
— Тут нечего стыдиться, — утешил Йоссариана майор Майор. — Мы все боимся.
— Я не стыжусь, — откликнулся Йоссариан. — Я боюсь.
— Все нормальные люди иногда ощущают страх, — сказал майор Майор. — Даже самые храбрые. Преодолеть его — вот одна из наших величайших задач на боевом посту.
— Бросьте, майор. Давайте-ка обойдемся без этой нудни.
Майор Майор в замешательстве опустил голову и принялся суетливо теребить собственные пальцы.
