— У Мерсера расстройство желудка. А что?
— У Кеничи тоже было кровоизлияние в склеру.
— Но в этом же ничего страшного нет, — возразил Киттредж. — Так говорит О'Лири.
— Нет, меня беспокоит совокупность симптомов, — сказала Эмма. — Болезнь Кеничи началась с рвоты и кровоизлияния в склеру. Затем боль в животе. Головная боль.
— Ты хочешь сказать, это что-то вроде инфекции? Тогда почему ты не заболела? Ты ведь за ним присматривала.
Хороший вопрос. Эмма не могла на него ответить.
— О каком заболевании идет речь? — спросил Киттредж.
— Я не знаю. Могу сказать только, что Кеничи потерял трудоспособность через сутки после появления первых симптомов. Вам, ребята, надо отстыковаться и сейчас же отправляться домой. До того как кто-нибудь на «Дискавери» заболеет.
— Нет, мы не можем. На авиабазе Эдвардc облачность.
— Тогда Белые Пески.
— Сейчас это не лучшая альтернатива. У них проблемы с ТАКАНом. [29] Да ладно, мы себя прекрасно чувствуем. Только дождемся хорошей погоды. Это произойдет не позднее чем через двадцать четыре часа.
Эмма посмотрела на Григгса.
— Я хочу поговорить с Хьюстоном.
— Они не станут рисковать и сажать их в Белых Песках только из-за того, что у Хьюитт покраснел глаз.
— Возможно, это серьезней, чем просто кровоизлияние в склеру.
— Как они умудрились заразиться от Кеничи? Они ведь не контактировали с ним.
«Труп, — подумала она. — На корабле его труп».
— Боб, — позвала она. — Это снова Эмма. Я хочу, чтобы вы проверили мешок.
— Что?
— Нет ли дыры в саване Кеничи.
— Ты же сама видела, что он закрыт герметично.
— Ты уверен, что с мешком ничего не случилось?
— Ладно, — вздохнул он. — Должен признать, мы не проверяли тело с тех пор, как его переправили на борт. Наверно, мы все немного побаиваемся его. Мы закрыли спальную панель, чтобы не смотреть на него.
— Как выглядит саван?
— Сейчас, я пытаюсь открыть панель. Кажется, она немного залипла, но… — последовало молчание. Затем Киттредж пробормотал: — Боже!
— Боб!
— Жидкость вытекает из мешка!
— Что это? Кровь, сыворотка?
— Мешок прорвался. Я вижу, как из него течет! Что течет?
На заднем плане Эмма слышала голоса других членов экипажа. Громкие стоны отвращения, кого-то стошнило.
— Как следует упакуйте его. Упакуйте его! — крикнула Эмма.
Но ей не ответили.
— Его тело словно каша, — проговорила Джил Хьюитт. — Словно он… растворился. Мы должны выяснить, что с ним происходит.
— Нет! — закричала Эмма. — «Дискавери», не открывайте мешок!
К ее облегчению, наконец ответил Киттредж:
— Понял тебя, Уотсон. О'Лири герметично упаковал его. Больше это… эта штука… не вытечет.
— Может, лучше выбросить тело, — предложила Джилл.
— Нет, — ответил Киттредж. — Оно нужно для вскрытия.
— Что это за жидкость? — спросила Эмма. — Боб, ответь!
Молчание. Затем он произнес:
— Я не знаю. Но, надеюсь, она не заразная. Потому что мы все контактировали с ней.
Хамфри, словно тучный паша, развалился на груди Джека. Тринадцать килограммов жира и меха. «Этот кот решил меня убить», — подумал Джек, глядя в злобные зеленые глаза Хамфри. Едва Джек заснул на диване, как в следующую секунду — впечатление было именно такое — тонна кошатины рухнула ему на ребра, вытесняя воздух из легких.
Урча, Хамфри вонзил когти Джеку в грудь.
Джек с воплем отшвырнул его, и кот грузно приземлился на все четыре лапы.
— Иди полови мышей, — пробормотал Джек и перевернулся, чтобы снова заснуть, но не тут-то было.
Хамфри принялся мяукать, требуя еды. Зевая, Джек сполз с дивана и побрел на кухню. Когда он открыл шкаф, где хранилась кошачья еда, Хамфри замяукал еще громче. Джек наполнил его миску сухим кормом и некоторое время с отвращением наблюдал, как ест это чудовище. Было уже три часа дня, однако Джек так и не сумел выспаться. Всю ночь он просидел за пультом врача в Центре управления полетом, а потом пришел домой и, устроившись на диване, принялся просматривать документацию по СРОСОЖ. Он снова был в игре и чувствовал это. Ему даже приятно было продираться сквозь скучнейшие наставления по подготовке руководителей полетных операций. Однако усталость в конце концов одолела его, и около полудня Джек, обложенный стопками инструкций, задремал.
Миска Хамфри уже наполовину опустела. Невероятно. Когда Джек повернулся, чтобы уйти, зазвонил телефон. Это был Тодд Катлер.
— Мы собираем медперсонал для встречи «Дискавери» в Белых Песках, — сообщил он. — Самолет вылетает из Эллингтона через тридцать минут.
— Почему в Белых Песках? Я думал, что «Дискавери» подождет, пока над Эдвардc рассеется облачность,
— На борту возникла проблема медицинского характера, и нет времени ждать, пока небо прояснится. Через час они сойдут с орбиты. Запланируйте меры безопасности на случай инфекции.
— Какой еще инфекции?
— Пока не определили. Но не хотим рисковать. Ты с нами?
— Да, с вами, — ответил Джек, ни секунды не колеблясь.
— Тогда шевелись, а то опоздаешь на самолет.
— Подожди. Кто пациент? Кто заболел?
— Все, — ответил Катлер. — Весь экипаж.
13
«Угроза заражения. Экстренный уход с орбиты. С чем же нам пришлось столкнуться?»
Ветер гнал по гудрону пыль, а Джек бежал по ней к ожидающему самолету. Щурясь, чтобы она не попала в глаза, он взобрался по трапу и вошел в самолет. Это был пятнадцатиместный «Гольфстрим IV», один из прочных и надежных аппаратов, которые НАСА использовала для перевозки персонала между удаленными друг от друга центрами управления. На борту был уже с десяток пассажиров, включая нескольких медсестер и врачей из Клиники космической медицины. Некоторые из них приветственно помахали Джеку.
— Мы взлетаем, сэр, — объявил второй пилот. — Так что, будьте любезны, пристегнитесь.
Джек сел у иллюминатора в передней части салона.
Рой Блумфилд оказался последним пассажиром, ступившим на борт самолета; его ярко-рыжие волосы
