страшной уверенности, что Джоел умер. Приложила ухо к его сердцу. Нет — сердце по-прежнему гулко стучало. Ох уж это сердце! Все позакрывалось, выдохлось, и только оно никак не угомонится, последний бестактный гость на вечеринке, отказывающийся понять, что праздник кончился. Присев на край кровати, Одри смотрела на изможденное лицо Джоела. За последние дни красивое, цвета белого воска, лицо стало изжелта-серым, как побитая ненастьем тиковая древесина. Джоел так осунулся, что виден был каждый выступ, каждый изгиб черепа.
Одри поднялась и побрела в коридор. В приемном покое на диване спали валетом Роза и Ленни. В углу сидела Карла, рефлекторно запуская руку в пакет с чипсами.
— Полночный пир? — сказала Одри.
Карла вздрогнула:
— Господи, мама, ты меня напугала.
— С чем чипсы?
— Тсс. — Карла встала. — Погоди, я к тебе выйду. — Жмурясь, она ступила в ярко освещенный коридор. — С лаймом.
— У-у, здорово. Угости. — Одри забрала у дочери пакет и опустилась на пол, привалившись к стене. — Что? — отреагировала она на изумленное выражение лица Карлы. — Могу я полакомиться иногда?
Карла села рядом, и обе принялись горстями грызть чипсы.
— Значит, Майк придет завтра? — спросила Одри.
— Наверное, — последовал равнодушный ответ.
— Между вами что-то происходит? Вы сегодня были необычно резки друг с другом.
— Нет, все в порядке.
Одри съела еще несколько чипсов.
— Вкусно.
— Восемь калорий на порцию, — с улыбкой заметила Карла.
— Ну, не так уж страшно… А сколько штук в порции?
— Десять.
Одри в панике протянула дочери пакет:
— Блин, убери их от меня. (Карла засмеялась и взяла.) Так как насчет вас с Майком?
— У нас все хорошо, мама.
— Что ж, рада слышать, — сказала Одри. — Ведь иначе…
— Прошу прощения, дамы. В коридоре сидеть запрещено. — К ним приближалась медсестра.
— Хорошо, — отозвалась Одри, — мы скоро уйдем.
— Поднимитесь немедленно, если не трудно, — настаивала медсестра.
Карла приподнялась было, но Одри удержала ее, схватив за ногу.
— А если трудно? У меня серьезный разговор с дочерью, а вы мне мешаете.
Медсестру передернуло от такой наглости:
— Простите, мэм, но по соображениям безопасности мы не позволяем посетителям сидеть в коридоре.
— Я же сказала, мы скоро встанем, — сладким тоном произнесла Одри. — А пока, будь любезна, отвали.
Два ярких красных пятна вспыхнули на лбу медсестры. Она в бешенстве поглядела на Одри и поспешила прочь.
— Дура, — выругалась Одри. — Теперь ей остается только полицию вызвать.
— Давай-ка лучше уйдем, мама.
— Нет, я собиралась тебе кое-что сказать.
— Что?
— Знаешь, если у вас с Майком не все хорошо, то не хочу, чтобы ты думала, что надо в любом случае терпеть и смиряться.
—
— Ну, если ты на самом деле несчастлива с ним.
— Я тебя не понимаю, мама.
Одри нетерпеливо цокнула языком:
— Не ври, понимаешь.
Помолчав, Карла сказала:
— Но ты же терпишь. Миришься с…
— Это совсем другая история, — не дала ей договорить Одри. — Я была счастлива.
В коридоре опять раздались шаги: медсестра возвращалась.
— Ладно, ладно, — примирительно сказала Одри, — мы уходим.
— Вы — миссис Литвинов? — обратилась к ней медсестра.
— Да, и что? Хотите на меня жаловаться?
— Мне очень жаль, — медсестра сложила ладони в молитвенном жесте, — ваш муж скончался.
Карла побежала будить Розу и Ленни. Когда через несколько минут они появились в палате отца, Одри лежала на кровати, обнимая Джоела и словно баюкая его. Никто не произнес ни слова. Все понимали, что Одри пресечет любые попытки утешить ее, им же положено горевать в другом месте. Постояв немного рядом с плачущей матерью, дети тихонько, по одному покинули палату.
Глава 6
— Я не придираюсь, боже упаси, — в третий раз за утро повторила Джулия, сестра Одри, — но, на мой взгляд, уж очень странно она все организовала.
Джулия с мужем Колином занимали заднее сиденье такси. Джин, которой поручили опекать их, сидела спереди. Они ехали на мемориальную службу.
— Полагаю, тебе известно, Джин, — продолжала Джулия, — что нас с Колом даже не пригласили на похороны.
— Да, ты говорила.
— Перелет доставил нам столько хлопот, мы торопились изо всех сил. Приезжаем и узнаем, что она его уже закопала. Разве так поступают?
— Ну, главное событие состоится сегодня, — ответила Джин. — Настоящее расставание.
— Да, но это все же не похороны, верно? — нудила Джулия. — Близкие родственники должны присутствовать на похоронах. И вообще, почему она устраивает поминки… или как там это называется… в соборе? Пойми меня правильно, я не имею ничего против церквей — Колин и вовсе христианин, — но Одри, с ее принципами, и все такое…
Джин улыбнулась бодро в зеркало заднего вида:
— Она просто не нашла более просторного помещения. Ожидается много народа. А люди в этом соборе — священники то есть — исповедуют достаточно левые взгляды. Они много работают с бездомными, бедными и прочими, так что Одри сочла это место вполне подходящим.
— Ясно, — поджала губы Джулия.
Когда такси свернуло на Амстердам-авеню, они увидели полицейские ограждения. Вдоль квартала тянулась очередь по меньшей мере в тысячу человек: рэперы, актеры, политики, проститутки, муллы, активисты общественных организаций, университетские профессора, конгрессмены, бомжи и даже парочка сребровласых мафиози. (Джоел однажды защищал нью-йоркского дона, обвиняемого в рэкете, что вызвало большой скандал в рядах левой интеллигенции.)
— Они ведь не ради Джоела сюда пришли, а? — спросила шокированная Джулия.
