Заноза походила на обломок сухой веточки олеандра, объяснила она. Олеандр ядовит. Люди умирали оттого, что использовали его побеги в качестве шампуров для хот-догов. Его действие сравнимо с действием наперстянки.
– Сначала твое сердце начинает биться чаще, потом пульс слабеет. Со временем вся сердечнососудистая система перестает работать. Можно умереть через несколько часов. Или даже меньше. Я не уверена, остается ли яд в сухих ветках, но решила перестраховаться.
– Тогда почему ты просто не высосала яд, вместо того чтобы отхватывать кусок мяса?
– Ради бога, заткнись, – попросила она, затем повернулась и продолжила путь.
Они приблизились к огромным монастырским дверям, она ненадолго замерла, всматриваясь. Гил опустил тяжелый груз наземь, разглядывая ее в лунном свете.
Застывшее лицо. Предельное напряжение. Ничего удивительного. Она зашла за черту. Если они не отыщут свиток, ей некуда будет податься. Она не может вернуться в музей. Только не после того, как понеслась за сокровищем, словно норовистая лошадка. Если де Вриз пронюхает, что дневник у нее, то он отправит по ее следу полицию. Она не может больше показываться в Израиле, ибо к предыдущим ее преступлениям присовокупится и кража. С другой стороны, если им удастся отыскать свиток, де Вриз начнет гоняться за ней, в расчете снять сливки. Имея, кстати, за спиной не кого-нибудь, а Маккалума. Так что страшно даже подумать, что эта парочка может сотворить с ней. «Или со мной».
Гил отогнал волну страха и повернулся к ней в темноте.
– Мы отыщем его, – спокойным тоном произнес он. Нежность в собственном голосе чуть смутила его. Он повторил свое заверение и умолк.
– Я знаю, – просто ответила она. – Это-то меня и пугает.
ГЛАВА 31
Боковая дверь не оказала никакого сопротивления. Лезвие швейцарского военного ножа легко проскользнуло в щель между нею и косяком и скинуло крюк.
– Армейские навыки, – с улыбкой пояснила Сабби.
Их шаги эхом отдавались от стен. Этот эффект во время экскурсии практически не проявлялся. Теперь же в темноте каждый шорох казался оглушающе громким.
– Не включай свой фонарик, – сказала она. – Подожди, пока мы не доберемся до кладовой с гобеленами и не накинем на окно одеяло. – Сабби подхватила его под руку, и он повел ее к месту, с которого начал свое дневное обследование.
Пока они шли, она вновь детально прорабатывала план действий.
– Итак, мы скоренько осматриваем ковры, разыскивая среди них шпалеру Элиаса. Если положить на осмотр каждого гобелена по две с половиной минуты, осмотр полусотни займет у нас около двух часов. Надеюсь, что работа Элиаса не окажется самой последней. А если мы сразу получим ясное представление о том, где спрятан свиток, у нас еще останется целый час для того, чтобы…
Гил остановился.
– Нет, – твердым тоном произнес он.
– Что «нет»?
– Нет, мы начнем с часовни.
Он ожидал, что она будет спорить или, по крайней мере, потребует объяснений. Однако она промолчала.
– Там Элиас молил о вдохновении, – заметил Гил.
И попросил дать ему покой на какое-то время. Возможность просто побыть в тишине, чтобы позволить случиться тому, чему у него нет названия.
Она пробурчала что-то в знак согласия и, пока они шли к часовне, не издала ни звука.
Десятки планов пронеслись в его в голове. Некоторые были настолько сложными, что Гил едва ли мог бы облечь их в слова. Но он отверг их. Все разом. Эта головоломка не вписывалась ни в одну наработку. Она требовала иного строя мышления.
Десять минут они просидели молча перед алтарем. Что-то у него в голове сдвинулось. Требовалась, может быть, пара минут, чтобы мозг заработал самостоятельно. Он чуть было не нащупал решение. Чуть было. Но оно ускользнуло.
– Ну? – вмешалась Сабби в свободный дрейф его мыслей. – Чем ты занят?
Он не видел ее в темноте, но чувствовал, как она дрожит, возможно, от холода.
– Ты же не ждешь, – продолжила Сабби, – что произойдет одно из тех таинственных чудес, про которые нам говорила экскурсоводша? Знаешь ли, мы не можем прождать тут всю ночь.
– Я пытаюсь поставить себя на место Элиаса. Здесь он бывал, здесь молился. Мне нужно понять, как и о чем он думал.
– Не знаю как и не знаю о чем, но вот что думаю я. Давай начнем осматривать гобелены.
– Вот оно! – воскликнул Гил. Он вскинул на плечи рюкзак и подхватил Сабби под локоть здоровой рукой. Быстро шагая, он потащил ее по коридору, следуя за лучом ее фонарика.
– У Элиаса была одна цель – помочь нам отыскать свиток, – пояснял он на ходу. – А потому не надо выискивать и складывать кусочки мозаики, чтобы восстановить его действия. Надо просто встать и внимательно посмотреть, какие подсказки он нам оставил.
– Не вижу разницы, – пропыхтела она.
– Послушай, представь, что мы пытаемся отыскать Ганса и Гретель. Ты знаешь, кто такие Ганс и Гретель? – спросил Гил.
– Да…
– Тогда представь, что мы двигаемся по следам Ганса и Гретель, чтобы узнать, куда они отправились. Если они не ожидают, что кто-то за ними пойдет, то нам придется обследовать все кусты, чтобы обнаружить сломанные ветки, изучать все следы на земле, чтобы определить, какие из них оставлены маленькими детьми. Именно это ты делаешь, когда ищешь подсказки. С другой стороны, если дети знают, что кто-то начнет искать их, то тебе надо лишь внимательно всматриваться, не оставляли ли они чего-нибудь, чтобы обозначить свой след. Что-то вроде хлебных крошек, которые они раскидывали, пока шли. Поняла?
– Не совсем. В любом случае все равно смотришь на землю, – ответила она.
– Да, но по-разному. Нам нет нужды шаг за шагом определять, который из гобеленов сработан Элиасом, нам надо искать подсказки, которые он нам оставил.
Сабби пожала плечами, затем ринулась вперед, в кладовую. Она попыталась набросить на окно одеяло, но обнаружила, что там нет ни веревки, ни рамы, ни каких-то крюков, способных выдержать его тяжесть.
Он ждал, скрестив руки на груди.
Луч ее фонарика безразлично скользнул по нему.
– Остается только надеяться, что свет никто не заметит, – произнесла она сухим тоном.
Гил ждал.
«Нет, в этот раз я не позволю тебе проигнорировать мое мнение!»
Сабби обошла его, направила луч своего фонарика на первый висевший рядом ковер и принялась скрупулезно его изучать.
Гил крепко взял Сабби за локоть. И решительно развернул ее лицом к себе.
– Послушай, мы сделаем, как я сказал, или вообще не станем ничего делать. По крайней мере, я пальцем не шевельну. Сейчас здесь эксперт я, и нравится тебе это или нет, предполагается, что ты будешь мне помогать.
– У меня нет времени на твои бредни, – сказала Сабби, снова поворачиваясь к первой шпалере.
– Нет, это у нас нет времени на твою затею. Ты собираешься перебирать один гобелен за другим, но добьешься только того, что к шести утра ни на йоту не приблизишься к свитку. Только потеряешь зря время и упустишь свой шанс.
В ее голос закралась паника.
– Тогда как нам быть? – спросила она.
– Для начала откажись напрочь от логики. Перестань думать. Мы ищем нечто особенное, нечто
