Покупка хутора

делает, ведь с ней при жизни как обходились.

– Да, наверно, – сказал я.

– Я понимаю, это все предрассудки, но у нас тут верят в такие вещи. Вот я и хотел, чтобы ты знал все как есть.

Еще раз осмотрев стены и потолок, мы стали подниматься по лестнице. Теперь впереди шел я. Арнльоутур предложил получше осмотреть дом, но я отказался.

Приятно выйти на свежий воздух – светило солнце, дул легкий ветерок. Пока Арнльоутур возился с замком, я подошел к камню для лошадей. Камень был мне по пояс сдвинуть его могли только двое или даже трое, хотя он и не казался чересчур тяжелым. Видно, нелегко было подтащить его к самому дому, выдолбить отверстие и установить на этом месте.

Подошел Арнльоутур:

– Совсем забыл, надо еще в сарай заглянуть.

Он откинул крюк, распахнул ворота, подтолкнул меня внутрь, а сам остановился на пороге, глядя на крышу.

– Вот тут он и повесился. – Арнльоутур указал на одну из балок. – На этой самой балке.

– Повесился? – Я вздрогнул. – Кто повесился?

– Как кто? Ясное дело, Йоусеф. Кто бы тебе, голубчик, продал этот дом, если б хозяин не удавился прошлым летом. Перекинул через эту балку веревку – и конец. Гвюдридур послала за мной, но, когда я пришел, его уже вынули из петли. Веревку перерезали, как только его обнаружили.

Я выбрался из сарая. Арнльоутур помедлил на пороге. Заметив, что мне больше не хочется осматривать сарай, он подошел ко мне.

Отодвинув рукав, я посмотрел на часы.

– Сарай сейчас смотреть незачем, – сказал я. – Мне бы успеть на машину, которая возит молоко.

Арнльоутур был разочарован. Он настаивал, чтобы я осмотрел еще двор и хлев – мол, постройка солидная. Но я не уступил, сославшись на то, что меня мало интересуют подсобные помещения.

Арнльоутур вдруг сообразил, что к чему.

– Ты ведь, наверно, не станешь заниматься хозяйством? Будешь приезжать сюда только летом?

– Да, скорей всего так. Если вообще из этой затеи что-нибудь получится.

– Для отдыха лучше места не сыщешь, – заговорил он. – Тут, под холмом, уютно, ветра нет, солнышко. Продукты всегда свежие. В рукаве ручья полно форели, птица всякая к концу лета прямо на телеграфные провода садится. Если хочешь, я могу присматривать за домом. Здесь хорошо, что и говорить.

Я поблагодарил его, извинился за доставленные хлопоты и хотел распрощаться. Но он сказал, что хочет еще со мной потолковать.

– До машины мне с тобой по пути.

Шагая бок о бок, мы миновали луг и пошли к насыпи, по которой проходила дорога. По другую сторону насыпи было болото, и я подумал, что летом там должен гнездиться веретенник. Один старый знаток природы рассказывал мне о повадках и мудрости этих птиц.

Арнльоутур был поглощен продажей хутора и говорил только о нем. Но я перебил его.

– В том болоте гнездится веретенник? – спросил я.

– Что? Веретенник? – Он удивился. – Да, залетает, проклятая птица, хуже травника. Видал, как у него на лету болтаются лапы? Чего о нем толковать. Главное – хутор, приятель, его надо покупать вместе с веретенником и всем прочим в придачу. А коли веретенники будут донимать, я их мигом перестреляю.

– Этого не требуется, – ответил я.

– Ну и ладно, – сказал он. – Дальше я не пойду. Советую тебе не откладывая потолковать с вдовой.

– Да я еще не решил, нужен ли мне этот хутор, – уклончиво ответил я.

– Как так не нужен! – Он фыркнул. – Смотри, пожалеешь. Я считаю, что ты покупаешь хутор на хороших условиях и думать нечего. Тебе его будто на блюдечке поднесли.

– Это уж само собой.

– А-а, понимаю, поторговаться хочешь, да? Я тут нарассказал тебе всякой всячины, которую не худо знать, вот и пользуйся этим. Скажи Гвюдридур, чтобы она цену не заламывала, товар-то с дурной славой. Только поосторожней там, как-нибудь полегче. Ей ведь некуда деваться с этим хутором, пусть радуется тому, что дают.

– А разве она не нуждается?

– Как не нуждается, нуждается, конечно. Потому и продает. Ведь вон как постарела через все эти дела, о которых я тебе говорил. Но цена на землю вроде растет, ты бы узнал получше.

На вершине холма показался молоковоз, он стремительно приближался с востока. Арнльоутур энергично замахал руками, чтобы шофер подъехал к нам. Потом снова обернулся ко мне. Больше ему нечего было мне посоветовать, и он, довольный, пожелал мне удачи.

– Я тут буду присматривать за твоей собственностью, – сказал он на прощанье. – Она будет под моим надзором, все, что там есть. А возьму я с тебя по-божески, сговоримся.

Я поблагодарил его за услугу. Мы распрощались.

Я поставил ногу на подножку и уже собирался сесть в кабину, как вдруг он положил руку мне на плечо.

– Думаю, мне лучше поехать с тобой, вдруг старуха упрется и начнет ловчить с купчей, – шепнул он мне на ухо, словно не хотел, чтобы шофер узнал о наших делах. – Ты не думай, я вовсе не собираюсь вами командовать. Ничего подобного. Просто мне хочется, чтобы эта сделка состоялась. Ты меня знаешь.