– Я знаю. Это-то и плохо. Чувствую себя ужасно. Я так больше не могу. Вокруг такие красивые цветы, и гора великолепна, а мне так скверно…
Мы пообедали, и Мэри была весела и добра к нам. Если не ошибаюсь, она даже спросила меня, не положить ли мне еще холодного мяса. А когда я сказал: «Спасибо, я съел достаточно», заметила, что мне это будет только на пользу и что всем, кто пьет, нужно как следует есть. Это была не просто старейшая из истин, а идея, которую мы все почерпнули из статьи в «Ридерс дайджест». Этот номер «Дайджеста» к тому времени уже покоился в зеленой палатке. Я ответил, что намерен баллотироваться на выборах, выдвинув пьянство в качестве предвыборной платформы, и не хочу подводить своих избирателей. Черчилль, если верить рассказам, пил в два раза больше меня и только что получил Нобелевскую премию по литературе. Я всего-навсего хотел добрать до разумного уровня, тогда и я мог бы надеяться на получение премии: чем черт не шутит.
С. Д. сказал, что я вполне достоин премии и должен получить ее уже за одно хвастовство, поскольку Черчилль был награжден, по крайней мере частично, за свое красноречие. Гарри сказал, что он не очень внимательно следил за присуждением премий, но, по его мнению, мне следовала премия за мою работу в области религии и за заботу о туземцах. Мисс Мэри предположила, что если бы я еще и писал что-либо хотя бы изредка, то, может быть, получил бы ее даже и за литературное произведение. Слова ее глубоко тронули меня, и я обещал, как только она убьет своего льва, бросить все и начать писать хотя бы для того, чтобы доставить ей удовольствие. Гарри поинтересовался, не собираюсь ли я писать о загадочности Африки на языке суахили, и предложил достать мне книгу о диалектах, которая окажет мне неоценимую помощь. Мисс Мэри сказала, что у нас уже есть эта книга, но все-таки лучше, если я попробую писать на английском. Я предложил переписать некоторые параграфы из книги для приобретения навыка свободного письма с использованием диалектов суахили. Мисс Мэри заметила, что я не смогу без ошибок не только написать, но и произнести ни одной фразы на суахили, и, как это ни печально, я вынужден был с ней согласиться.
– Старик, С. Д. и Гарри прекрасно говорят на суахили, а ты позоришь нас. Не понимаю, как можно так плохо говорить на каком бы то ни было языке.
Я хотел возразить, что много лет назад я чуть было не научился говорить на суахили вполне прилично, но сделал глупость и, вместо того чтобы остаться в Африке, уехал в Америку, где всячески старался заглушить свою ностальгию. А когда я наконец собрался вернуться, началась война в Испании, и, хорошо это или плохо, я оказался вовлеченным в гущу происходивших в мире событий и сумел освободиться лишь теперь. Вырваться оказалось не так-то просто, так же как не просто было разорвать цепи обязательств, которые плетутся легко и незаметно, как паутина, но держат покрепче стальных канатов…
Сейчас они веселились и шутили, подтрунивая друг над другом, и я тоже попробовал было пошутить, но очень сдержанно и кающимся тоном, в надежде вновь завоевать расположение мисс Мэри и подбодрить ее на случай, если лев все же объявится. Я пил сухой балмеровский сидр, который, как выяснилось, оказался прекрасным напитком, и С. Д. успел пополнить его запасы в магазинах Кайадо. Напиток был очень легким и освежающим и никак не сказывался на реакции, столь необходимой на охоте.
Двоюродный брат Мэри, очень приятный человек, подарил нам две квадратные, обтянутые мешковиной подушечки, набитые хвоей. Ложась спать, я всегда подкладывал эту подушку под голову. Запах хвои напоминал мне о Мичигане, где я провел свое детство, и мне бы очень хотелось иметь корзину с душистой травой, чтобы ночью ставить ее себе в кровать под москитную сетку. Вкус сидра также напоминал мне о Мичигане, и я вспоминал яблочный пресс и дверь, запиравшуюся только на крючок, и деревянную задвижку, и запах мешков из-под яблок, когда их раскладывали для просушки после пресса, а потом накрывали ими глубокие бочки, на которых мужчины, привозившие яблоки, оставляли причитающиеся за отжим деньги. За плотиной яблочного пресса был глубокий пруд, и в нем, если набраться терпения, всегда можно было поймать форель. Поймав рыбину, я убивал ее, прятал в большую плетеную корзину, стоявшую в тени, сверху наваливал слой листьев папоротника, а потом шел к прессу, снимал с гвоздя на стене оловянную кружку и, приподняв с одной из бочек тяжелые мешки, зачерпывал полную кружку сидра и выпивал ее. И вот теперь сидр да еще эти подушки напомнили мне Мичиган…
Сидя за столом, я радовался, что Мэри стало получше, и надеялся, что лев еще до наступления сумерек выйдет из укрытия и Мэри убьет его и будет счастлива. И еще я надеялся заполучить в ближайшее время леопарда, и тогда мы все сможем расслабиться и развлечься, а уж мы-то знали, как это делать. Вот только покончим со львом мисс Мэри… Я знал по крайней мере о трех леопардах в этом районе, и очень может быть, что их здесь еще больше, и если я буду охотиться с умом, то непременно выслежу хотя бы одного, а если нет, то придется вернуться к фиговому дереву, месту нашей прежней стоянки, где точно обитал леопард, считавший себя властелином округи. Я собирался отправиться туда вместе с Нгуи и, возможно, прихватить одного' из ружьеносцев Старика. Нам не потребуется разбивать лагерь, просто будем охотиться, пока не выследим его. Если бы я мог задержаться там еще на денек, я обязательно убил бы леопарда. Но в Африке не существует «если…».
Ленч закончился. Настроение у всех было прекрасное, и мы решили вздремнуть, и я пообещал разбудить Мэри, когда настанет время отправиться на свидание со львом.
Мэри заснула сразу же, как только легла. Задняя стенка палатки была откинута, и с горы через палатку дул приятный прохладный бриз. Обычно мы спали лицом к открытому входу, но я переложил подушки на другую сторону, чтобы свет падал сзади, скинул ботинки и брюки и, подложив под голову набитую хвоей подушечку, улегся читать. Я читал очень хорошую книгу Джералда Хэнли. [29] В этой книге рассказывалось про льва, который доставил много неприятностей и поубивал практически всех персонажей. С. Д. и я по утрам, сидя в зеленой палатке, черпали из этой книга вдохновение. Там осталось, правда, еще несколько чудом не убитых львом героев, но и их ожидал не самый веселый поворот судьбы, так что мы не беспокоились. Хэнли прекрасно писал, и книга получилась великолепная и очень вдохновляющая, особенно если читать ее во время охоты на львов. Мне случалось видеть льва, несшегося с невероятной быстротой, и надо сказать, я до сих пор нахожусь под впечатлением этого зрелища. И в тот день я старался читать эту книгу как можно медленнее, уж больно хороша она была, и мне не хотелось расставаться с ней. Я все еще надеялся, что лев убьет главного героя или Старого майора, уж слишком благородными и благовоспитанными людьми они были, а я так привязался ко льву, и мне очень хотелось, чтобы он убил кого-нибудь из этих представителей высшего света. Впрочем, лев вполне успешно справлялся со своими обязанностями и только-только убил очередного весьма симпатичного и важного персонажа, и тогда я решил продлить удовольствие, отложил книгу, натянул брюки, надел, не зашнуровывая, ботинки и пошел взглянуть, не проснулся ли С. Д. У входа в его палатку я кашлянул, как обычно кашлял возле обеденной палатки наш разведчик.
– Входите, генерал, – сказал С. Д.
– Нет, – сказал я. – Дом человека – его крепость. Ты созрел для встречи с дикими зверями?
– Слишком рано. Мэри спала?
– Она еще спит. Что читаешь?
– Линдберга. Дьявольски интересно. А ты?
– «Год льва». Страшно переживаю за него.
– Скоро месяц, как ты читаешь эту книгу.
– Полтора месяца.
Поболтав с С. Д., я отправился проведать Мэри.
– Хочешь поехать с нами, малышка? Мы собираемся проехаться в новом большом лендровере Гарри и посмотреть, как дела.
– Мне нездоровится.
– Ладно. Мы будем осторожны, чтобы не вспугнуть его, и, если он покажется, вернемся за тобой.
– Я никуда не гожусь, – сказала она. – Мне так скверно.
– Постарайся отдохнуть и не принимай все так близко к сердцу.
– Как я могу спокойно отдыхать, когда мой лев вот-вот выйдет из укрытия, а меня там не будет!
– Мы вернемся за тобой, если он выйдет.
– А он тем временем скроется в лесу.
Новый лендровер стоял в тени дерева, и С. Д. с Гарри уже ждали меня. Я сел вместе с ними на переднем сиденье. С. Д. был за рулем, и мы плавно тронулись через поле белых цветов к посадочной площадке. С. Д. свернул на поросшую цветами колею и вел машину вдоль взлетной полосы по направлению
