Повисла длинная и странная пауза. Я не отрывала взгляда от застывших черт моего друга.
– Я – в Бангкок? На месяц? Тамби, а как насчет Элистера Макларена – опасность угрожает и ему? – нашла, наконец, слова я.
– Ну, этих, Эндрю и Гарольда же убили, – разжал губы он. – Ему с Коркораном лучше тоже уехать домой побыстрее.
«А если он уедет, опасность исчезнет совсем?» – хотела спросить я. Но тут из крашенных белым дверей, ярдах в пятидесяти от нас, вышла целая толпа напряженных и злых мужчин.
Последовала маленькая сценка: все инспекторы чуть ли не щелкают каблуками, расступаются, в образовавшемся коридоре виднеется бритая и украшенная пушистыми висячими усами голова начальника полиции. Его крупная фигура удаляется по коридору, и тогда все прочие головы образуют кружок вокруг светлого седоватого ежика Лайонелла Стайна. Тот уже не смеется, как это было у нас в кабаре, с Магдой, но люди все равно сосредотачиваются вокруг него, как железные опилки вокруг магнита. Он сухо щелкает пальцами и раздает собравшимся поручения: тебе – вот это, тебе – вот то. И видно, что чего-то подобного местным полицейским и не хватало: вот этого подтянутого человека с продолговатым сильным лицом, светлыми бровями и повелительной рукой, которая издает эти щелчки.
О, из двери показывается обладатель встопорщенных светлых усиков и внимательных глаз, Корки. А над ним в дверном проеме возвышается лохматая голова субинспектора Элистера Макларена. Они так и не присоединяются к толпе вокруг Стайна.
Я поворачиваюсь к Тамби – и вижу, что он странно напрягся (что же происходит с этим человеком?), но тут вся толпа удаляется от нас по коридору. Корки смотрит на меня издалека, кивает, а Элистер хлопает его по плечу и уверенно движется в обратном направлении, ко мне.
И я понимаю, что вижу всерьез рассерженного человека – который при этом по-настоящему рад, что я здесь.
Я повернула голову и с изумлением обнаружила, что Тамби исчез, как фокусник.
– Их убили, Амалия, – сказал злой Элистер. – Да вы все знаете, раз вы здесь. Не видел вас раньше в этом коридоре, странно даже. А когда вижу – то вы как глоток воздуха, честное слово… Ну, вы все уже поняли, ничего не остается – ждем этих двух клоунов из Сингапура. Вы их знаете?
– Забудьте о них, – сказала я с умным видом, пытаясь понять, о чем идет речь: это что, пенангская полиция потребовала помощи из столицы? – Проблема в том, что сингапурские клоуны тут никого и ничего не знают. Им нужно будет долго входить в дело. Уже известно, что произошло? Например, куда ехали Эндрю и Гарольд?
– А, ведь вы их могли знать, Амалия (я, опытная шпионка, кивнула с умным видом, ничего не понимая)… А я только выпил с ними пару раз в клубе в Калькутте, и еще здесь, в «Раннимеде». Да, в целом картина известна. Они всего-то отправились за покупками, сели – заметьте – на рикш, поехали. На Бич- стрит, между прочим, не в какие-то там трущобы. Но это все. Чувствую себя полным идиотом, – вдруг ударил он кулаком по стене, у которой мы стояли. – Я, как мне кажется, был сюда отправлен как человек, который может поговорить с любым индийцем, какой бы тот ни был веры или языка. Все, что умею – хотя умею неплохо. А тут – китайские банды, рикши, палочки для еды… И что я здесь в таком случае делаю? Никто не говорит. Наоборот, спрашивают: а что вы здесь делаете?
– Элистер, маленькое уточнение, – заинтересовалась я. – Я была немного знакома с Гарольдом (я постаралась не моргать и вообще врать уверенно, как и надлежит истинной Мате Хари). А вот Эндрю – он на чем специализировался, тоже на индийцах, как и вы?
– Бедняга Эндрю? Да нет, он не мог бы отличить тамила от пенджабца. Эндрю был инженером, хорошо разбирался в оружии, даже в артиллерии, как это ни странно. А вот какого черта он тут делал – сам не имел понятия. Как и я.
– А, – сказала я. И замолчала в полном изумлении: артиллерия?
– Пойдемте отсюда. Ланч? Он же «тиффин»? – предложил Элистер.
– И ни слова о еде? А только сама еда?
– Да, и пусть она будет китайской. Мне вдруг начало ее не хватать. Все прочее есть у нас в Калькутте.
– Я только что была на Кэмпбелл, это вообще-то интересное место, и там есть один хороший кофе- хаус. Да куда же подевались эти таксомоторы…
– А это потому что их разобрали, все боятся рикш. Интересный у вас тут город: официально не сказано ничего, в газетах ни слова, но все обо всем уже знают, про пуллеров ходят самые разные слухи. Начинается все с клубов, а от них – далее по цепочке. У нас, в полиции, теперь садиться в рикшу запрещено. Раньше надо было запрещать.
Мы постояли на углу Бич-стрит, окруженные толпой отчаявшихся пуллеров.
– А вот эти двое, – сказал Элистер. – Стоят на ярд позади прочих, на вид приличнее других, не дергают нас за руки. А просто улыбаются. Раз так, давайте к ним все-таки сядем. Мы поедем на двух рикшах и будем следить друг за другом. Да и вообще, если их будет двое… Ну, не могут же оба быть убийцами. Вдобавок, если знаешь об опасности, то она уже не так страшна. А когда запрещено, то особенно приятно, правда?
Две рикши тронулись неспешно – пуллеры, как и положено, повернули к нам потные спины, и никакой угрозы от них не исходило.
– Знаете, Амалия, – громко, чуть ли не через улицу, комментировал едущий чуть впереди Элистер, – эта самая рикша – интересное устройство. Сбоку два здоровенных колеса, сунешь туда руку – руки у тебя не будет. Сзади спинка, над головой гармошка от солнца. В общем, сойти с повозки можно только вперед, туда, где пуллер. Ловушка, одним словом.
– То есть любой пуллер, если он убийца, завозит жертву в глухой переулок, где, правда, тоже толпа народа… И днем и ночью…
– Все равно не представляю – как можно убить двоих здоровенных англичан. Бедные парни… И еще, чтобы вот такой хилый китаец свалил англичанина, да еще и двух… А несчастные ребята и вообще ехали, как мы, на двух рикшах. Нет, тут только одно – какая-то неожиданность. Или их убил все-таки кто-то другой.
– Ну, Элистер, вот мы уже и приехали – пока живые.
– А куда же мы денемся. Не беспокойтесь, у меня наготове эти здешние монетки. Не начинайте рассказывать о еде – я уже чувствую ее запах, очень хочется.
– Сейчас я сделаю заказ и…
– Что – и? Будем расследовать дело?
– Вы же видите, Элистер, что у нас с вами ничего из этого не получается, все время хочется говорить обо всем одновременно.
– Тем более что я только что полчаса говорил с Корки, он ругается всеми словами и говорит, что расследует все сам. Он собирается ехать в Алор-Стар, на каменоломню. Нахально заявил об этом сегодня при всех начальнику полиции. И будьте уверены, Амалия, он что-то накопает. Я, наверное, поеду с ним на денек – местные нам надоели, я и сейчас не вижу, почему мы вообще им должны подчиняться. А из Калькутты никаких приказов не поступает. Они там сами в ужасе.
– А кто отдал вам приказ, чтобы вы не уезжали?
– Черт его разберет. Приказы отдает начальник полиции, а вот кто придумал ему это подсказать – не знаю. Хотя это стандартная процедура – допрос всех, в очередной раз, но поскольку мы тут явно ни при чем, то допрос будет короткий – но пока до нас дойдет очередь… А пока до нас дойдет очередь, мы с вами успеем съездить куда угодно, поговорить о чем угодно. Ну, давайте, что ли, о пиратах. За что вы обзываете этим именем славных строителей империи?
– Ну, вы, наверное, думаете, что пираты – это только мои сородичи? А ваши – сплошные шотландские пастухи?
– А кто захватил Гоа и отправил оттуда корабли на Малакку? Мы?
– Гоа? Да, там была эта страшная история, когда великий Васко да Гама, который плыл вдоль западного берега Индии на север и грабил все, что видел, захватил в плен старика. Старика связали и начали избивать плетьми, пока тот не признался, что он – адмирал флота султана Гоа. Ну, и тогда адмирала повезли вдоль его собственной эскадры, заставляя у каждого корабля кричать, что он – у друзей.
