(по внутреннему счету времени) для работы двигателей.
…Первым заметил отклонение тот же Сандро: из обсерватории провода связи передали в рубку его тревожный голос:
— Антон! Что случилось? Мы сбились с курса!
Новак взглянул на показатель скорости: 0,86 световой. “Рано заметил… — с досадой подумал он. — Нужно еще около тридцати часов ускорения. Ну, начинается…”
— Сейчас объясню, Сандри, — он включил все кабины: “Внимание всем! Внимание всем! Звездолет идет под углом 42 градуса к расчетному курсу в направлении Бета Большой Медведицы. Внешняя скорость — 260000 километров в секунду… Субъективная скорость — 585000 километров в секунду…
— Это удар в спину! — раздался яростный крик Патрика Лоу. — Ты хочешь, чтобы мы не вернулись на Землю?!
— Нам не удалось уйти от роя “ракеток”, — продолжал Новак. — Через тридцать часов будет предпринята попытка уничтожить рой… — Ты не сделаешь этого! — громыхнул в динамике голос Максима. — Ты сошел с ума! — На экране было видно, как Максим попытался подняться, но, сломленный перегрузкой, рухнул обратно в кресло. “Итак, двое… Пока работают двигатели, никто не сможет ничего сделать”.
— Это позор! Неслыханное предательство!
“Трое… И Торрена с ними. Жаль, его наблюдения за движением роя сейчас очень нужны”.
— Это месть! — голос Сандро дрожал от возмущения. — Я знаю, он мстит “ракеткам” за первую экспедицию, за то, что тогда на Странной планете погибла Анна Новак.
“Четверо… И Малыш с ними. Плохо… — Новака на секунду охватил страх. — Неужели я останусь один? Я ничего не смогу сделать… Тогда только одно, звездолет не свернет с этого пути. Мы не вернемся на Землю…” Он продолжал говорить:
— В нашем распоряжении около пятидесяти часов по субъективному времени. Если за этот срок мы уничтожим рой, запасов антигелия хватит для возвращения на инерционную траекторию. В противном случае “Фотон-2” не сможет выйти в район солнечной системы.
— Неправда, Новак! — крикнул Торрена. — У нас гораздо больший запас антигелия. Его хватит на месяц отклонения.
— Следует учитывать, — возразил Новак, — что часть антигелия придется истратить на истребление “ракеток”… — Он помолчал. — Предлагаю членам экипажа прекратить бесплодную дискуссию… После остановки двигателей всем следует собраться в общем зале для разработки плана действий.
— Я с вами, Новак! Слышите? — это сказал Ло Вей. В его тонком голосе звучала твердая решимость. — Вы правы — и я с вами.
И тотчас же из другого динамика крикнул Максим Лихо:
— Вас двое, нас четверо. Мы не дадим вам совершить преступление! Слышите, не дадим!
…Конечно, идти в общий зал не было никакого смысла. И Новак совершил еще одно преступление, обдуманной гнусности которого ему не забыть до конца своих дней. Он предупредил по проводной связи Ло Вея, чтобы тот опоздал к началу сбора в общем зале. Они встретились у его дверей. Ло был бледен, но решителен:
— Что вы думаете сделать?
— Прежде всего запереть их здесь. — Антон мотнул головой в сторону общего зала. — Иначе они помещают…
— Что вы, Новак… — Ло Вей нахмурился и опустил голову. — Это же… — он с трудом нашел почти забытое слово, — обман.
Нам еще четыре года лететь вместе. Как мы сможем смотреть им в глаза?
— Иначе нельзя. Мы ничего не сможем сделать… — глухо ответил капитан. — Может быть, потом они поймут, что мы сделали это в интересах человечества… Ну, действовать!
Вверху в стене была утоплена герметическая “дверь безопасности”, которой еще ни разу не пользовались: она была предусмотрена во всех кабинах звездолета на тот случай, если метеорит пробьет оболочку корабля и воздух начнет из коридора вытекать в пространство. Новак сломал стекло автомата, приводящего дверь в действие, подвинтил нужные рычажки — сплошная полоса блестящей брони мягко опустилась по направляющим до пола. Ло Вей накрепко завинтил два затвора — вверху и внизу двери…
Все это было проделано быстрее, чем в зале успели что-либо понять. Но как только Новак отнял руку от автомата — на него навалилось никогда еще не пережитое ощущение совершенной подлости; что-то непередаваемо грязное и мутное вторглось в ясный мир его мыслей и поступков. Там, за дверью, были товарищи, с которыми он жил, работал, делил и мысли, и опасности, и радости удач. Горячий, вечно увлеченный новыми идеями Торрена; хладнокровный и умный экспериментатор Патрик Лоу; Максим, с которым они пережили неудачу и горе первой экспедиции на Странную планету; Сандро Малыш… Антон взглянул на Ло Вея и увидел в его глазах то же: омерзение, отвращение к нему и к себе.
Реакция была настолько сильной, что они едва не бросились вместе отвинчивать затворы. Потом они овладели собой.
— Антон, зачем вы разогнали звездолет до такой скорости? Трудно будет возвращаться на расчетную траекторию.
— Чтобы уничтожить рой наверняка… так получилось по расчетам… — голос капитана звучал прерывисто. Он только что закончил установку контейнера с антигелием на носу ракеты и сейчас, прислонясь к стенке кабины, расшивал скафандр. — Видите ли, наша разведочная ракета не может развить ускорение больше одного километра в секунду за секунду… При малых скоростях “Фотона-2” и роя она покроет расстояние между ними за 45–50 секунд. Это огромное время в восприятии “ракеток” — они успеют заметить ее и обогнуть. Или просто разлететься во все стороны, кто знает? Пришлось бы выпустить огромный заряд антигелия — почти половину нашего запаса. Это было бы опасно для звездолета, взрыв мог бы повредить его, понимаете?
— И вы решили использовать релятивистские эффекты? — кивнул Ло Вей, не отрывая взгляда от пульта управления ракеты: он настраивал его приборы на автоматическую работу. — Замедление темпа времени, увеличение инерционной массы “ракеток”? — Да. И возрастание встречной скорости… Мы выигрываем во времени в шесть раз. Теперь “ракетки” если и успеют заметить встречное тело, не смогут уклониться… Все готово?
— Готово. — Ло Вей встал, окинул напоследок взглядом приборы, задумчиво повторил: — Все готово.
Через соединительную камеру они вышли из ракеты в коридор звездолета. Новак выключил ток электромагнитных держателей: теперь разведочная ракета висела в жерле электромагнитной катапульты, связанная с “Фотоном-2” лишь силами тяготения.
Антон и Ло направились в носовую часть звездолета, к пульту управления катапультой. Гулкая тишина коридора настороженно вслушивалась в дробные звуки шагов. Ло Вей остановился у дверей общего зала:
— Смотрите, Антон!
В бронированном щите зияла овальная дыра с неровными оплавленными краями. Ло Вей просунул в нее голову, посмотрел в зал — там было пусто.
— Вырезали током… — Новак потрогал край дыры пальцами. — Теперь они ищут нас. Идем скорее!
Небо позади звездолета состояло из концентрических светящихся кругов, описываемых звездами. Ближайшая уже затерялась во вращающемся пространстве. В том месте, куда сходились звездные круги, в темноте летел рой “ракеток”. Ло Вей направил на него параболические антенны радиотелескопов. На экране появился шар из множества точек. Было заметно, как “ракетки” медленно сновали в рое.
… Прошло немногим более четырех внутренних часов с момента остановки двигателей, но Новака не покидало нетерпеливое желание: скорее, скорее покончить с этим! Он уже устал от нервного напряжения… Ло сосредоточенно промерял точное расстояние между звездолетом и роем, чтобы передать последние
