– Ага, порядок, – улыбнулся Барт.
– Как ты с ней познакомился?
– Да подписался вместо Дейва вышибалой в клубе поработать, а она вышла подышать. Ну мы и разболтались. В общем, все из-за Дейва. Он попросил об одолжении, и я не мог отказать.
В этом весь Барт. Перевожу: он задолжал Дейву и расплачивался, вкалывая вместо него вышибалой.
– Кем она работает?
Я старалась не очень напирать, мол, интересуюсь лишь постольку поскольку. Однако взгляд Барта свидетельствовал, что актриса из меня аховая.
– Вообще-то она учительница.
– Да? И где? В нищих трущобах или в блатной частной школе, где все детки ходят в униформе?
Ну и стерва же я!
– Ни то ни другое, – огрызнулся Барт. – Люси работает в детском саду. Заведение частное, но у них много бесплатных мест.
Ясно, полублатной частный детсад со стерильными детишками, подумала я, но вовремя заткнулась. Люси так и стояла перед глазами: тощая и вышколенная блондинка из богатеньких, с причесоном от лучшего во всем Кенсингтоне парикмахера, творящая заботу о ближнем, – вылитая принцесса Диана. Ей ли не любить Барта? Он ее игрушка, которую можно принаряжать и которой можно размахивать перед зажравшейся семейкой, изображая из себя бунтарку. Возможно, я ошибалась, но ничего не могла поделать с разыгравшейся фантазией.
– Отлично! Раз уж она привыкла утирать сопли всяким малявкам, с тобой справится одной левой.
На это можно было и обидеться, но Барт расхохотался:
– Она так и говорит! Надо бы вам как-нибудь встретиться. Вы точно споетесь!
Ага, отчего бы не привести принцессу Кенсингтонскую на чашку чая в мою, на ее взгляд наверняка убогую, нору в бывшей муниципалке? Или, может, ей стоит вытащить меня как-нибудь в магазин, чтобы я с ее помощью прибарахлилась как подобает…
– Итак, чем обязана твоему визиту? – сухо спросила я. – Опять будешь нудеть о своем проигрывателе?
– Угу, в общем, да, – сказал Барт, прикончив виски с содовой. – Сотню лет собирался забрать его.
– Но, Барт, он ведь даже не работает. Он не работал уже семь лет назад, когда ты его сюда приволок.
– Все равно, хочу опробовать. У меня куча древнего винила.
– Знаю, – раздраженно ответила я, – они же у меня валяются.
– Да? – Барт просветлел. – Отлично! А я-то думал, куда их сунул?
– Я бы давно отправила на помойку это барахло, да только не хотела надрываться.
– Ты что, Джу! – У Барта расширились глаза. – Им же цены нет!
– И поэтому ты не помнишь, куда их сунул, – язвительно заметила я.
Вместо того чтобы взбеситься, Барт снова рассмеялся.
– Узнаю мою Джу, – с нежностью проговорил он. – Хлесткая как хлыст.
Удивительно, но ему всегда удавалось нейтрализовать мои колкости.
– Вот теперь, надеюсь, ты все заберешь, – неожиданно для себя произнесла я.
Когда Барт въехал ко мне, он привез очень мало вещей, а увез и того меньше. Все, чем мы обзавелись вместе, – все это добро осталось мне. С накопительской жилкой у Барта туговато, он легко (даже инфантильно) топал по жизни, целиком полагаясь в житейских вопросах на своих подруг. И похоже, богатенькая Люси прекрасно справлялась со своей задачей.
Барт погрустнел.
– Похоже, что так. Какая-то одежонка оставалась, но ее можно выкинуть.
– Что я и сделала сто лет назад! – взорвалась я. – И почему это должно быть моей заботой? Сам не в силах разобраться со своим барахлом?
– Ты же сменила замок – после того, как вышвырнула меня на улицу подыхать! Забыла?
Я фыркнула:
– Не трепи языком, Барт!
Барт опять захохотал:
– Черт, я и позабыл об Эйлин.
Я не удержалась и тоже рассмеялась.
– Ты вел себя с ней по-свински, – упрекнула я, продолжая хихикать, – разбил бедняжке сердце.
– Это она вела себя со мной по-свински! – возмутился он. – Заставляла жрать сою и вареный укроп три раза в день! Я бы и близко не подошел к этой дуре, если бы ты не обошлась со мной так жестоко! Утопающий хватается за укропинку!
Я снова рассмеялась, вообразив Барта сидящим на соево-овощной диете.
– Ну, – сказал он, взглянув на часы, – пора мне топать. Погружу свои пожитки – и в путь. Должен успеть к одиннадцати.
– Это еще куда?
– Домой к Люси, естественно, – ответил он так, будто это была очевиднейшая вещь на земле.
– Что?! Она устроила тебе комендантский час?
– Ты совсем сдурела, Джу! – взъярился Барт, припомнив, что лучшая защита – нападение. – Ты сегодня словно кошка ошпаренная!
Его лицо выражало искреннее недоумение. Нет, все-таки мужчины – законченные дубины. Барт и в самом деле не понимал, почему я так окрысилась на него из-за Люси. Любой женщине понадобилась бы пара секунд, чтобы поставить точный диагноз – собака (а точнее, сука) не сене.
– Проигрыватель на старом месте? Отлично! Там же, где и всегда! – ностальгически произнес он, вытягивая провода.
– Смотри не выруби мне все на свете, – уныло сказала я, забираясь на диван с ногами.
Проигрыватель я никогда не включала, более того, вечно раздражалась, что он уродует комнату и занимает место, которое я с толком использовала бы для хранения журнального хлама. И все-таки, видя, как его уносят, да еще заодно с изрядной грудой пластинок (раздражавших меня не меньше), я почувствовала, как в сердце покалывает. Барт ушел навсегда, и через пару минут в моей квартире не останется ничего, что напоминало бы о нем. Конечно, у нас с ним закончилось все очень давно, и слава богу, что закончилось, но я его так любила, а теперь в память о нем останется лишь пыльный прямоугольник там, где стояла вертушка.
Когда мы жили вместе, мне очень нравилось, что у Барта неизменно прекрасное настроение, но сейчас эта его черта обернулась против меня. Он явно не чувствовал, сколь трагичен данный момент. Совсем напротив, Барт выглядел еще более счастливым, я почти читала его мысли: «А что? Мы с Джулс по-прежнему друзья! А дома меня ждет классная девушка! К тому же, глянь, я выручил свой проигрыватель! И пластинки!»
– Ты все это не унесешь за один раз, – заметила я, когда Барт водрузил пластинки на проигрыватель.
Он с сомнением оглядел конструкцию:
– Пожалуй, ты права. Отволоку сперва пластинки. У меня тут тачка припаркована.
– Так у тебя теперь машина?
– Угу, крутейший джип. Одолжил у брата Люси. Барт распахнул дверь и вывалился на лестницу.
– Я быстро! – проорал он. – Дверь закрывать не буду, чтобы тебе не бегать к домофону.
Прислушиваясь к его тяжелым шагам, я почувствовала себя покинутой. Никогда еще мне не было так ясно, что настала пора двигаться вперед. И проблема даже не в том, что я прожила четыре года под хмурой завесой ностальгии по Барту, тайно желая, чтобы он вернулся – навсегда. Нет, причина в другом – в том, что все это время я делала то, что делала: переспала с большей частью смазливых самцов Лондона и в результате окончательно и бесповоротно перебесилась. Поначалу мне было очень сложно выкинуть Барта
