«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

столкновение разноплановых интересов.

Кудашев рвался на несколько дней в Москву, чтобы вернуть другу его рукопись, в историческом значении которой он отдавал себе полный отчет, и боялся, случись с ним беда, за судьбу этой рукописи. Как в воду глядел!..

Шолохов в это время сам находился на передовой и не имел возможности немедленно вызвать Кудашева с фронта, хотя был уверен: «увидимся в Москве».

ВЫЗВОЛЕНИЕ РУКОПИСИ

М. Е. Чебанова, ставшая женой В. М. Кудашева шесть лет спустя после знакомства Шолохова с Кудашевым, а потому, видимо, не воспринимавшая в полной мере духовную сторону их дружбы, увидела в нежелании Шолохова помочь Кудашеву вырваться на несколько дней с фронта лишь равнодушие и «коварство» по отношению к его судьбе. Она прямо винила Шолохова в гибели своего мужа. Возможно, в отместку за это она чисто по-женски приняла свое коварное решение: рукопись «Тихого Дона» Шолохову не возвращать. Подтверждение тому, что это было осознанное решение, находим в ее воспоминаниях, написанных во второй половине 70-х годов, когда уже в полную силу была развернута атака на М. А. Шолохова по обвинению его в плагиате. Именно тогда рукопись «Тихого Дона» была необходима ему как воздух, тем более, что это была та самая рукопись, которую он представлял писательской комиссии и которая уже своим существованием отметала клевету на него. Тот факт, что это — та самая рукопись, в беседе со Львом Колодным подтвердила и сама Матильда Емельяновна:

«— Эти бумаги попали к вам, когда Шолохов уходил на фронт?

— Нет, намного раньше, когда он приезжал в Москву в 1929 году, доказывал, что написал роман сам»²⁷.

В своих воспоминаниях, опубликованных уже после смерти Шолохова и посвященных неразрывной дружбе Кудашева и Шолохова, она ни словом, ни намеком не упоминает о рукописи «Тихого Дона», и это, на наш взгляд, подтверждает продуманность ее решения утаить рукопись. Из двенадцати имеющихся у нее писем В. М. Кудашева с фронта, почти в каждом из которых затрагивается эта тема, она выбрала для публикации именно то, где о рукописи нет ни слова.

 Матильда Емельяновна Чебанова, жена В. М. Кудашева. 1920-е гг.

При этом Матильда Емельяновна не могла не знать о переживаниях писателя и о страданиях его семьи в связи с обвинениями в плагиате. Она рассказывает, например, о драматическом праздновании семидесятилетия М. А. Шолохова: «Семидесятилетие праздновали в Большом театре. Мы пришли на квартиру за пригласительным билетом, а Мария Петровна нас встречает в тревоге, говорит, “только что увезли Александровича в Кремлевскую больницу... Что должна была выйти из дома, а он остался бы один, лежал в постели, отдыхал, мое сердце почуяло что-то неладное, я зашла к нему, и он сумел только сказать: “Не уходи”, — и потерял сознание».

Нет никакого сомнения, что этот — уже второй! — инсульт, случившийся с ним в мае 1975 года (первый инсульт был в 1961 году), — прямое следствие той травли, которая началась в конце 1974 года и от которой власть не захотела его защитить. А сам себя на этот раз он защитить был не в силах, поскольку главным аргументом — рукописью романа — он не располагал.

Правда, до начала травли было известно, что рукопись «Тихого Дона» существует и находится в Москве. Бывший заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС А. А. Беляев в статье «Кто держал “стремя” “Тихого Дона”?» с характерным подзаголовком «Михаил Шолохов унес с собой в могилу страшную обиду», напечатанной в газете «Культура», свидетельствует: «Еще в 1974 году покойный шолоховед Л. Якименко рассказывал мне, что рукописи эти в Москве, что он их держал в руках. Но у кого и где — не сказал. Возможно, что тут сокрыта какая-то тайна писателя, которую предстоит еще разгадать»²⁸. Тайна была.

Сын М. А. Шолохова Михаил Михайлович Шолохов в своей книге «Об отце. Очерки-воспоминания разных лет» (М., 2004) так прокомментировал эту «тайну».

Отвечая на вопрос: почему М. А. Шолохов долгие годы не пытался найти рукопись там, где он ее и оставил — у Кудашевых, М. М. Шолохов пишет:

«Я интересовался этим вопросом, но не смог пока поправить тех, кто уже отвечал на него: Колодный и другие. Почему отец не искал рукопись? Да потому, что Кудашева скрывала, что эта рукопись у нее. И то, что пишет Колодный с ее слов, и то, что приводит он из письма ее, где говорится, что Шолохов знал, что рукописи у нее, — это вранье. Абсолютно! Я не знаю, что ею руководило, Матильдой Емельяновной, которую мы привыкли называть “тетя Мотя”. Отец с мамой с огромным уважением и теплотой относились к этому семейству, и нас, детей, к этому приучили. Две было таких семьи: Левицких и Кудашевых. Мы, дети, считали, что они нам родственники или что-то вроде того. “Бабушка Левицкая”, “тетя Мотя”... Мы как-то разговаривали с сестрой, Светланой, и она предположила, что Матильда Емельяновна просто ревновала... Ревновала к той дружбе, которая была между отцом и Василием Михайловичем Кудашевым. Василий Михайлович был человек с по-детски чистой душой, доверчивый, совершенно лишенный зависти. Когда отец пришел в литературу, Кудашев уже имел определенное имя, вначале даже патронировал отцу. Затем отец шагнул вперед, но отношения между ними нисколько не изменились. Когда отец бывал в Москве, Кудашев мог и целыми неделями не появляться дома. Моя мать даже выговаривала ему: “Василий, ты хоть позвони жене, где ты есть”. Точно так же, когда отец приглашал их в Вёшки, Кудашев жену никогда не брал. Он всегда приезжал один и мог здесь пробыть до тех пор, пока дела не заставляли его возвратиться в Москву. И отсюда он ей не писал и не звонил. Может быть, она завидовала таким отношениям, не знаю.

Отец еще живой был, когда мы спрашивали ее про эти рукописи. Она говорила, что они пропали во время войны. Сначала — что они сгорели, что пожар был в квартире после бомбежки, потом, что в квартире ее жил какой-то полковник, когда она эвакуировалась, и что он, якобы, мог забрать. Другой раз сказала, что утратила все бумаги при переезде с квартиры на квартиру. Мы, вся семья, присутствовали при этих разговорах, и она утверждала, что ничего не сохранилось.

Я с сестрой Машей приезжал к ней на квартиру в Москве, а потом и в Вёшенской, при матери, она отвечала: “Нет, нет. Ничего не осталось”. Теперь она написала, что Шолохов якобы сам ей оставил эти рукописи и сказал, мол, делай с ними, что хочешь. Это неправда. Это ложь. И что рукописи сохранились — отец не знал этого. Если бы знал, он бы наверняка их забрал, например, когда Солженицын поднял эту свою лживую кампанию <...>

Некоторые считают, что обида у нее могла появиться оттого, что, дескать, Шолохов не похлопотал об отзыве Кудашева с фронта, когда тот просил об этом, чтобы передать отцу рукопись. Забывают, что только благодаря обращению отца в Политуправление Красной Армии Кудашеву, рядовому ополченцу, дали офицерское звание и перевели во фронтовую газету. Как же сразу после этого он мог бы хлопотать, чтобы Кудашева еще и вызвали в Москву? Я считаю вполне естественным, что отец этого не сделал, даже с допущением, что он мог это сделать»²⁹.

Хотел бы обратить внимание на этот крайне выразительный факт: незадолго до смерти М. А. Шолохова, последовавшей 21 февраля 1984 года, его близкие — сын и дочь — приезжают на квартиру к Матильде Емельяновне с просьбой вернуть рукопись «Тихого Дона» и она отвечает им: «Нет, нет. Ничего не осталось». И в это же самое время, когда М. А. Шолохов был еще жив, она принимает Л. Колодного, демонстрирует ему рукопись и получает от него согласие быть посредником при ее продаже.

После смерти писателя Матильда Емельяновна окончательно закрыла свою «тайну» на замок.

Шолоховеды, ориентируясь на свидетельство М. Величко 1975 года, который видел письма Кудашева еще в годы войны, и на информацию, которая исходила от Ю. Б. Лукина, не раз обращались к вдове Кудашева с вопросом о рукописи. Ленинградский литературовед В. Н. Запевалов посетил ее в 1988 году и задал ей вопрос о судьбе рукописи «Тихого Дона», сославшись на свидетельство М. Величко. Она ответила ему категорически: рукопись пропала во время многочисленных переездов семьи с квартиры на