«Тихий Дон»: судьба и правда великого романа

атаманец, Виктор Семенович Ковалев — член РСДРП(б) с 1905 года, провел восемь лет на каторге в Енисейской губернии, был избран от большевиков депутатом Большого Войскового Круга, стал одним из организаторов Казачьего отдела ВЦИК. В 1918 году он был председателем президиума ЦИК Донской Советской республики, главкомом вооруженных сил. После поражения советской власти в мае 1918 года вместе с Мироновым организовывал сопротивление белым в Усть-Медведицком округе, а потом стал комиссаром 23-й дивизии, которой командовал Миронов. Старый, заслуженный большевик, тяжело больной человек (он умер от туберкулеза в 1919 году), глубоко знавший Дон и любивший его, В. С. Ковалев в своем докладе Реввоенсовету попытался предложить другую политику: не «расказачивание», но союз с казачеством. Ковалев писал: «...История нас учит, что силой оружия подчинить себе тот или другой народ нельзя. А нужно, чтобы народные массы сами признали Ваш авторитет. Это правило применено и к Донской области, а поэтому победить казаков нужно не только пулей, но и силой убеждения и своей правотой по отношению к ним. Этим мы их заставим перейти на нашу сторону. Если не перейдут на нашу сторону, то это будет не победа, а военный успех, и произойдет оккупация. И тогда мы должны сделать то, что сделал Петр Великий, когда усмирил Булавина. Петр сделал это для укрепления самодержавия, а нам придется сделать для укрепления социализма»²⁵.

«Слова <...> о пулях, силе оружия и военном успехе и сравнение наших военных действий с укреплением самодержавия Петром Великим — прямо-таки чудовищны: от них веет меньшевистско- эсеровской “иезуитчиной” о большевистском материализме, — ответил Ковалеву А. Френкель от имени Донского бюро РКП(б). — Боязнь Ковалева пули и эта жажда увещеваний — это старая слабость казаков- большевиков (как-нибудь “миром уладить” со “своими”) <...>

“Прожект” В. Ковалева не имеет никакого практического значения...»²⁶.

Сторонники политики «расказачивания» устроили настоящую травлю Миронова. Председатель Усть- Медведицкого окружного бюро РКП(б) Гроднер доносил председателю Донбюро РКП(б) Сырцову:

«Невероятно губительны политика, поведение и агитация гр. Миронова: устраивает по округу митинги, проливает демагогические крокодиловы слезы по поводу якобы нападок на него со стороны коммунистов, выдает себя за борца и сторонника бедноты <...> По его мнению, идейный коммунист — это только Ковалев, да и тот умер, и теперь наша грешная земля осталась без таковых. Определенный антисемит — это ярко видно из его речи по поводу теперешней власти, во главе которой в большинстве стоят юноши 18—20 лет, не умеющие даже правильно говорить по-русски. Результаты его политики уже налицо — казаки и кулачество уже поднимают голову»²⁷.

Несмотря на противодействие и клевету, казачий красный комдив Миронов продолжает борьбу за спасение казачества. Выдворенный с Дона, в марте 1919 года он перед самым началом Вёшенского восстания пишет записку в Реввоенсовет Республики о путях привлечения казачества на сторону советской власти:

«Чтобы казачье население Дона удержать сочувствующим Советской власти, необходимо:

1) Считаться с его историческим, бытовым и религиозным укладом жизни <...>

2) <...> Обстановка повелительно требует, чтобы идея коммунизма проводилась в умы казачьего и коренного крестьянского населения путем лекций, бесед, брошюр и т. п., но ни в коем случае не насаждалась и не прививалась насильственно, как это “обещается” теперь всеми поступками и приемами “случайных коммунистов”.

3) В данный момент <...> лучше объявить твердые цены, по которым и требовать поставки продуктов от населения <...>

4) Предоставить населению под руководством опытных политических работников строить жизнь самим...»²⁸.

На этом документе — две выразительные резолюции: «В принципе согласен. Главком Вацетис. 16/III —1919 г.». «Всецело присоединяюсь к политическим соображениям и требованиям и считаю их справедливыми. Член РВС Республики Аралов».

Резолюции Вацетиса и Аралова были написаны в день Пленума ЦК РКП(б) 16 марта 1919 г. — его вел Ленин; на Пленуме было принято решение о «приостановке применения мер против казачества». Вопрос о постановлении ЦК о казачестве поставил на Пленуме Г. Я. Сокольников, член Реввоенсовета Южного фронта и 9-й армии, заявивший, что «постановление это не выполнимо для донского казачества»²⁹.

Как видим, далеко не все партийные и военные руководители принимали политику «расказачивания». Особую позицию в этом вопросе занимали главком Вацетис, член Реввоенсовета Республики С. И. Аралов, член Реввоенсовета Южного фронта Г. Я. Сокольников.

Но особенно решительно против политики «расказачивания» выступали казаки-большевики братья Трифоновы.

Валентин Андреевич Трифонов (1888—1938) и Евгений Андреевич Трифонов (1885—1937) — казаки станицы Новочеркасской — были профессиональными революционерами, вступившими в РСДРП в 1904 году. Пройдя школу революционной борьбы и революционного подполья, они были организаторами Красной гвардии в Петрограде в 1917 году, а в 1918 году направлены партией на Дон. Валентин Трифонов был избран первым председателем Донревкома, а Евгений был первым Комиссаром по военным делам Донской советской республики. Братья великолепно знали Дон и любили его всем сердцем. Сын Валентина Трифонова — писатель Юрий Трифонов — посвятил памяти отца книгу «Отблеск костра», где впервые был опубликован чрезвычайно важный документ — письмо В. Трифонова от 3 июля 1919 года своему другу и старейшему партийному работнику, члену Центральной Контрольной Комиссии ЦК А. А. Сольцу, а также, в качестве приложения к нему, заявление В. Трифонова в ЦК.

В этих документах содержится нелицеприятная характеристика Троцкого как руководителя Красной армии, беспощадная оценка его отношения к казачеству и трезвый анализ причин Вёшенского восстания.

«Прочитай мое заявление в ЦК партии и скажи свое мнение: стоит ли его передать Ленину? — спрашивает В. Трифонов А. Сольца. — Если стоит, то устрой так, чтобы оно попало к нему. На Юге творились и творятся величайшие безобразия и преступления, о которых нужно во все горло кричать на площадях, но, к сожалению, пока я это делать не могу. При нравах, которые здесь усвоены, мы никогда войны не кончим, а сами очень быстро скончаемся — от истощения. Южный фронт — это детище Троцкого и является плотью от плоти этого <...> бездарнейшего организатора»³⁰.

В заявлении В. Трифонова в ЦК подробно раскрыты эти величайшие безобразия и преступления, творимые, с его точки зрения, Троцким и его сподвижниками, прежде всего, — Сырцовым и Френкелем:

«Казаков, явных контрреволюционеров, необходимо уничтожить, тем более что Красная Армия в состоянии это проделать, — такова была главная мысль Донбюро.

Огульное обвинение казаков в контрреволюционности является, конечно, плодом незрелого размышления, — писал В. Трифонов. — <...> Донбюро до сих пор считает, что целесообразно заменять советское строительство репрессиями <...> Ошибки, граничившие с преступлением, совершенные нами на Дону, сильно спутали карты и осложнили положение. Нужно много усилий и много такта, чтобы выправить положение <...> В основу нового строительства нужно положить следующий основной принцип: нужно твердо и определенно отказаться от политики репрессий по отношению к казакам вообще»³¹.

Неизвестно, прочитал ли Ленин заявление В. Трифонова. Зато известно, что другое заявление, на ту же самую тему и такого же рода — одно из писем Филиппа Миронова — Ленин читал, причем с карандашом в руках. Письма Миронова Ленину от 8 июля и 31 июля 1919 года — крик души и исповедь о трагических событиях, которые разворачивались на Дону. Миронов добился встречи с Лениным 8 июля 1919 года и вручил ему свое первое письмо, где привел полностью свою записку Реввоенсовету республики от 15 марта 1919 года. В этом документе он утверждал: «Чтобы казачье население Дона удержать сочувствующим Советской власти, необходимо: 1) Считаться с его историческим, бытовым и религиозным укладом жизни». И заявлял: если бы все согласились с этим, «теперь мы Донского фронта не имели бы»³².

В письме от 31 июля 1919 года Миронов ссылается на свою телеграмму от 24 июня 1919 г.,