очага вязанку дров, он одарил полуэльфа сердитым взглядом. – Ей-ей, Лисил, я ведь помогал вам сражаться с вампирами и волками! Я и сам могу проводить Арью.
– Да будет тебе, – добродушно отозвался Калеб, снимая с крюка у входной двери свой плащ. – Небось ваши родители уже ждут не дождутся вас – в такой-то поздний час. Пройдемся компанией – так и спокойней, и веселее.
– Но назад-то тебе все равно придется идти одному, – возразил Джеффри, не собирающийся так легко сдаваться.
Калебу было шестьдесят с небольшим, он слегка сутулился, волосы давно посеребрила седина. Говорил он редко, но когда подавал голос, слушали его внимательно – таково уж было влияние его уравновешенной и незаурядной личности. Сейчас он только глянул на Джеффри с легким недовольством – и ничего не сказал.
Джеффри тяжело вздохнул, потопал к двери и сдернул с крюка свой плащ. Заодно прихватил и плащ Арьи, которая как раз вышла из кухни. Лисил торопливо вытолкал всех троих из таверны.
Магьер отошла к очагу. Присев на корточки, она протянула руку и погладила по макушке Мальца, растянувшегося у огня. Пес повернул голову и лизнул ее ладонь. Его серебристая шерсть была мягкой и теплой, а прозрачно-голубые глаза смотрели так сочувственно, точно он впрямь понимал душевные терзания Магьер. Девушка поежилась, раздраженно отогнала прочь эту неуместную мысль.
– Как ты? – спросил, подойдя к ней, Лисил. Стянул с головы шарф, тряхнул длинными, почти белыми волосами и задумчиво почесал в затылке.
Дурацкий вопрос. Магьер и не подумала отвечать.
– Рано или поздно это должно было случиться, – продолжал он. – Тебе это до сегодняшнего дня и в голову не приходило, а я ждал чего-то подобного. И ведь этим дело не кончится. Слухи все расходятся. Рано или поздно еще кто-нибудь обратится к нам за помощью и предложит щедрую плату.
– Не нужны нам их деньги! – огрызнулась Магьер. Она лгала, и оба они знали это.
– Само собой, не нужны, – с притворной покладистостью согласился Лисил. – Только я ведь говорю сейчас не о нас с тобой. Ну да ты сама это знаешь. – Он присел на корточки перед Магьер, и они оказались лицом к лицу.
Янтарные миндалевидные глаза, не такие большие и раскосые, как у Лони, смотрели на нее из-под густых светлых бровей – и Магьер захотелось отвести взгляд, но она справилась с собой. И все же так трудно было смотреть ему в глаза и не погружаться с головой в непрошеные воспоминания – пугающие и кровавые. Больше всего на свете Магьер хотела бы никогда не видеть ни боли на лице Лисила, ни новых шрамов на его теле. Помимо воли она глянула на его запястье – и тут же поспешно отвела глаза.
В уголках его тонкогубого рта неизменно таилась насмешливая улыбка, но лицо Лисила, вопреки ей, оставалось грустным, нет, скорей язвительно-грустным.
– Лони, может, с нами и не церемонился, – продолжал Лисил, – но в его словах есть доля истины. Я сжег пакгауз, и… случись нам еще раз оказаться в той же беде, я бы не задумываясь сделал бы то же самое.
Магьер ничего не помнила о том, как бежали они из пещер под пакгаузом, как Лисил поджег пакгауз, чтоб уйти от погони. Впрочем, судя по тому, что она узнала позднее, он исполнил свое дело ревностно и основательно. Они тогда попытались захватить врасплох семейку вампиров в их подземном логове. Картины боя с Рашедом непрошено опалили жаром память Магьер. Она тогда целиком была во власти своей второй натуры, гнев и алчный неописуемый голод охватили ее, когда она сражалась в поединке с предводителем вампиров. Длинный меч Рашеда наискось чиркнул по ее горлу, и наступила тьма.
Магьер совершенно не помнила, как Лисил вытащил ее оттуда. Она очнулась в тот самый миг, когда полуэльф, склонившись над ней, поил ее кровью из своего запястья… и мгновенно, неистово возжелала, чтобы это длилось вечно.
Магьер бросило в холодный пот, желудок стянуло тугим узлом тошноты. Она судорожно сглотнула, не желая, чтоб Лисил заметил, что с нею творится.
– Из-за того, что я сжег пакгауз, сейчас страдает Миишка, – продолжал он, дернув плечом. – И вот теперь нам выпал случай возместить ущерб да и свои дела поправить. Что бы там ни говорилось в письме, а награду выплатят тебе, а не городу. А если отстроенный пакгауз будет принадлежать городской общине – это отнюдь не значит, что мы не сможем получать свою долю прибыли с него, если уж приложили руку к его восстановлению.
Слушая эти рассуждения, Магьер не могла поверить собственным ушам:
– Да ведь ты… Ты
Лисил опустил голову так низко, что длинные пряди светлых волос, меж которых виднелись заостренные уши, совершенно закрыли его лицо.
– Нет. Не хочу. Я просто не знаю, как мы можем отказаться от этой поездки.
– Запросто. Я вот уже отказалась. Или ты не слышал?
Лисил потер ладонью висок, откинул назад свои волосы, но они тут же снова завесой упали на лицо.
– Ты хочешь, чтобы мы остались жить в Миишке, хочешь, чтобы «Морской лев» процветал? Прекрасно. А если дела в городе будут идти все хуже и хуже? Как будет процветать наша таверна, если все горожане обнищают? Что будет с Карлином и Джеффри? С Арьей и ее родными? Сумеем ли мы платить Калебу достаточно, чтобы он мог растить малышку Розу?
За пеленой светлых волос Магьер не видела выражение лица Лисила и ей вдруг стало не по себе. Похоже, за его речами крылось еще что-то, кроме показной заботы о благе Миишки. С самого начала он и слышать не хотел о «Морском льве». Магьер купила таверну на собственные деньги, а Лисил изо всех сил сопротивлялся ее планам и сдался лишь тогда, когда понял, что напарница не передумает. А вот теперь, похоже, передумал он сам. Магьер привалилась спиной к еще теплому боку очага.
– Если уж ты и в самом деле хочешь взяться за это дело, – сказала она вслух, – тогда перестань притворяться, что тревожишься за судьбы города.
