бледной женщиной-чудовищем.
Сгэйль оказался на перепутье, и ему надлежало выбрать одну, только одну дорогу.
— Так мы идем или нет? — нетерпеливо спросила Магьер.
Сгэйль повернулся к берегу:
— Малец, пора!
Не так давно его потрясла бы до глубины души одна только мысль о том, чтобы называть по имени священного маджай-хи.
Малец прыжками одолел склон, обвел взглядом Магьер, Лиишила и подошедших к ним Ошу и Винн. Потом маджай-хи покосился на прибрежные костры, где уже стряпали завтрак из собранных моллюсков, и жалобно заскулил.
— Мы найдем что перекусить по дороге, — заверил его Сгэйль.
Заворчав, Малец потрусил вперед, и Магьер пошла за ним. Когда Лиишил двинулся следом, Сгэйль заметил, что из его дорожного мешка торчат острия изогнутых клинков, подаренных хейнасами. Лиишил по- прежнему неприязненно относился к этому подарку.
— Можно мне взять твои старые клинки? — осторожно спросил Сгэйль. — Новым надлежит занять свое место, а твоя ноша станет полегче.
Лиишил искоса, с прищуром глянул на него через плечо:
— Почему бы тогда
— Не могу, — покачал головой Сгэйль. — Они подарены тебе.
— Да надень ты их уже, в конце-то концов! — рявкнула Магьер. — Ты же сам потребовал, чтобы я приняла кинжал!
— Мои ножны им не подходят, — упрямился Лиишил.
— Я переделаю ножны, — заверил Сгэйль, — прямо на ходу.
Какая бы ярость ни прозвучала в голосе Магьер, на ее лице, когда она пристально взглянула на Лиишила, не отразилось и тени этого чувства.
— Это же всего лишь оружие, — сказала она. — Ты сам решишь, когда и как его применить.
— Ладно! — буркнул Лиишил и сбросил мешок.
Сдернул с себя ножны со старыми клинками, достал из мешка новые и сунул все это Сгэйлю. Затем он закинул мешок за спину и, толкнув плечом Магьер, пошел за Мальцом.
Сгэйль достал из ножен старые клинки Лиишила. Обе пары клинков он отдал Оше и, следуя за спутниками вдоль берега, вынул стилет и приступил к делу.
Трудясь над ножнами, он размышлял о предстоящей части их похода — похода, вдохновленного не надеждой, а решимостью. Сгэйль устал от постоянной раздражительности Магьер и Лиишила. Но эта раздражительность оказалась заразной, и Сгэйль, надрезая стилетом кожу, вполголоса бормотал ругательства.
Наступил полдень, и Хкуандув нервно мерил шагами палубу.
На рассвете он, как обычно, ждал доклада Авранверд, но девушка так и не вышла на связь — и тогда велел хкомасу бросить якорь, потому что не знал, на каком расстоянии от них может быть другой корабль. Вскоре его беспокойство сменилось неприкрытой тревогой.
Денварфи, опершись бедром о фальшборт, наблюдала за Хкуандувом:
— А ты не можешь сам вызвать ее?
— Нет… я не могу допустить, чтобы кто-то узнал о ее тайной миссии, даже если это будет хкомас или хкеда того корабля.
— Тогда перестань топать по спине Первенеана, — бросила Денварфи, — не то он разнервничается.
Хкуандув сердито глянул на ее безмятежное лицо. Кожа у нее была цвета чая, чуть разбавленного козьим молоком.
— Там что-то стряслось.
— Я знаю, что нам нельзя показаться им на глаза, — отозвалась Денварфи, — но и потерять их след мы тоже не можем.
— Поговори с хкомасом, — сдался Хкуандув. — Только предупреди, чтобы корабль двигался крайне осторожно.
Денварфи оттолкнулась от фальшборта и направилась к юту.
Хкуандув обратил взгляд на берег. Секретность, которой требовала эта миссия, загоняла его в тупик. Он не привык таиться от своих соплеменников и от собратьев по касте.
Из люка под баком выбрался Курхкаге, а вслед за ним — Ахаркнис. В своем мешковатом одеянии следопыт, как всегда, выглядел обманчиво-тщедушным. Курхкаге вперил взгляд единственного глаза в Хкуандува.
— Корабль движется, — сказал он, — Ты получил известия?
Хкуандув покачал головой:
— Нам придется рискнуть и самим поискать тот корабль.
Вернулась Денварфи, и все четверо направились на нос корабля, зорко вглядываясь в лежавшее впереди море. Несколько матросов покосились на них, но никто не сказал ни слова. Хриплый голос хкомаса, отдававшего приказы команде, стал громче.
Ахаркнис поглядел вверх, на снасти:
— Мне бы стоило заменить впередсмотрящего и самому понаблюдать что и как.
Он говорил так тихо, что его почти невозможно было расслышать, но Хкуандув согласно кивнул:
— Хорошо. Действуй.
Ахаркнис встал на фальшборт, ухватился за штормтрап, протянутый к грот-мачте, и полез наверх.
Вряд ли его зоркие глаза были зорче, чем у бывалых мореходов, зато в том случае, если они подойдут слишком близко к тому кораблю, Хкуандув куда больше полагался на здравый смысл Ахаркниса. Однако же время шло, а с высоты так и не донеслось ни единого слова.
— Что, если девушку разоблачили? — спросил Курхкаге. — Как тогда поступит Сгэйльшеллеахэ?
Хкуандув повернулся спиной к носу. Отвечать на этот вопрос ему не хотелось. И в самом деле, как поступил бы он сам, если бы узнал, что собрата по касте послали за ним шпионить? Хкуандув не желал даже думать об этом. Он должен всецело сосредоточиться на порученной миссии… ради блага своего народа.
— Греймасга! — крикнул с высоты Ахаркнис. — Погляди на берег!
Хкуандув повернулся, оперся на обращенный к берегу фальшборт.
Даже издалека было видно, как солнце искрится в светлых волосах тех, кто шел по песчаному берегу. Их рослые силуэты с каждой минутой становились все более узнаваемы. Хкуандув понял, что видит перед собой моряков с корабля Ан'Кроан… но почему они на суше и где их Первенеан?
— Чужаки с ними? — запрокинув голову, крикнул он.
— Нет. Я вижу только Ан'Кроан.
Прозвучал приказ капитана, и матросы, перекрикиваясь, начали готовить к спуску ялик. Несколько эльфов на берегу увидели приближающийся корабль, замахали руками и сорванными с плеч плащами.
Хкуандув прыжками спустился по лестнице бака, поближе к ялику, который опускали за борт.
— Ахаркнис, слезай! — гаркнул он.
И обвел взглядом море, но так и не увидел того, другого Первенеана. Что же сталось со Сгэйльшеллеахэ, Ошей и… людьми?
Как только корабль стал на якоре, Хкуандув шагнул к проему в фальшборте и взялся за швартовочный канат ялика. И тут хкомас решительно вырвал у него канат.
— Это уже не твоя забота, — бросил он. — Наши соплеменники терпят бедствие. Помочь им — куда важнее этой твоей миссии.
Хкуандув едва не дал волю гневу. Тем не менее хкомас был прав, он имел основания говорить так резко — да и кто бы мог его упрекать? Анмаглахки по одному лишь слову Вельмидревнего Отче захватили власть на его судне и помыкали его командой, словно шайкой жалких илладонцев.
— Мне нужно узнать, что случилось, — объяснил Хкуандув, — и чем скорее, тем лучше.
