Хайнц Хене
Черный орден СС. История охранных отрядов
Введение
Они носили черную форму одежды, держали нацию в страхе и присягали фюреру в вечной верности. На их фуражках был изображен череп с костями — так называемая «мертвая голова», которую их дивизии пронесли по всей Европе. Их высшим символом были сдвоенные руны «зиг» — «победа», и они уничтожили миллионы людей.
Все сферы жизни немецкой нации были под их неусыпным контролем. Им подчинялись полиция и спецслужбы. Они оккупировали ключевые позиции в сельском хозяйстве, здравоохранении и науке. Им удалось просочиться в традиционную твердыню дипломатии и захватить командные высоты в бюрократии.
Они назывались «охранными отрядами национал-социалистской немецкой рабочей партии» или «шутцштаффельн», сокращенно — СС (по первым буквам слов). Они ощущали себя, как сформулировал Дитер Вислицени[1], «сектой нового типа, со своими собственными формами и обычаями».
Непосвященному не дано было заглянуть во внутренний мир тайной секты СС. Она оставалась для простых сограждан такой же зловещей и непостижимой, как орден иезуитов, против которого СС официально боролась, однако при этом подражала ему до мельчайших деталей. Руководители «черного ордена» сознательно поддерживали в народе чувство страха.
'Тайная государственная полиция — гестапо, уголовная полиция и служба безопасности — СД[2] окутаны таинственным политико-криминальным ореолом', — восторгался шеф полиции затем службы безопасности обергруппенфюрер СС Райнхард Гейдрих [3]. Сам же «магистр черного ордена» рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер[4] признавался не без самодовольства: «Я знаю, что в Германии есть некоторые люди, которым становится плохо, когда они видят наш черный мундир, мы понимаем это и не ожидаем, чтобы нас любили».
Люди чувствовали, что некая тайная организация разбросала над рейхом огромную тончайшую сеть, однако разглядеть ее были не в состоянии. Немцы могли слышать лишь чеканный шаг черных колонн по асфальту городов и деревень, а также раздающиеся из сотен глоток песни-лозунги:
Тысячи и тысячи невидимых глаз наблюдали за каждым шагом соотечественников. Гигантский полицейский спрут крепко держал в своих щупальцах нацию. 45 тысяч чиновников и служащих гестапо, разбросанных по 20 отделениям, 39 отделам и так называемым имперским филиалам, а также 300 отделениям и 850 комиссариатам пограничной полиции, фиксировали любые более или менее заметные крамольные проявления. 30 высших руководителей СС и полиции во главе целой армии в 65 тысяч сотрудников полиции безопасности и 2,8 миллиона служащих полиции общественного порядка отвечали за «государственную безопасность». 40 тысяч охранников и надзирателей терроризировали в 20 концентрационных и 160 трудовых лагерях сотни тысяч мнимых и подлинных врагов диктатуры. 950 тысяч солдат войск СС, в том числе 310 тысяч так называемых «фольксдойче»[5] из стран Юго- Восточной Европы и 200 тысяч иностранцев, наряду с вермахтом, постоянно находились в боевой готовности, не забывая при этом о слежке за своими армейскими коллегами-соперниками.
Стотысячная теневая орда агентов и информаторов службы безопасности ежечасно контролировала даже мысли сограждан. В университетах и на производстве, в крестьянских хозяйствах и на государственной службе вылавливалась всякая представлявшая интерес информация и перекачивалась затем в берлинский центр.
Но ни одно слово, отражающее «методы работы» органов СС, тем более мысли, витавшие в империи Генриха Гиммлера, никогда не могли стать достоянием общественности. Рейхсфюрер СС внимательно следил за тем, чтобы члены его ордена не входили в слишком близкие контакты с обычными представителями народа-профана. Гиммлер запрещал фюрерам СС принимать участие в гражданских юридических тяжбах с частными лицами, чтобы не дать суду возможность заглянуть во внутреннюю жизнь СС. Имперскому министерству экономики рейхсфюрер СС отказывал в предоставлении информации о хозяйственной деятельности принадлежавших СС промышленных предприятий. Для подразделений «Мертвая голова»[6] призванных охранять концентрационные лагеря, Гиммлер издал специальный приказ, который гласил:
«Первое: никакая часть охранников не должна проходить службу по месту своего жительства, то есть никакой, например, померанский „штурм“ (рота) не будет дислоцироваться в Померании. Второе: каждое подразделение по истечении трех месяцев должно быть передислоцировано на новое место. Третье: подразделения „Мертвая голова“ не должны быть использованы в городском патрулировании».
Даже самые видные руководители третьего рейха не могли себе позволить заглянуть за кулисы «черной секты».
«Я ничего не знал о деятельности СС. Вообще посторонний человек вряд ли способен что-либо сказать о гиммлеровской организации», — признавался в 1945 году Герман Геринг.
Только падение третьего рейха сбросило завесу тайны с империи «черного ордена». В качестве обвиняемых в подготовке войны и совершении других тяжких преступлений скамью подсудимых Международного военного трибунала в Нюрнберге[7] заняли люди, долгие годы руководившие охранными отрядами.
В протоколы военных трибуналов союзников попали данные, тщательно скрываемые аппаратом СС. Из показаний свидетелей и представленных обвинением улик сложилась картина апокалипсического расового безумия. «Черный орден» предстал миру как гильотина, управляемая психопатами-фанатиками «народно- биологической» расовой чистоты. Итоги кошмара: уничтожено от 4 до 5 миллионов евреев, ликвидировано 2,5 миллиона поляков, убито 520 тысяч цыган, казнено 473 тысячи русских военнопленных, в газовых камерах умерщвлено 100 тысяч больных.
30 сентября 1946 года судьи союзников объявили «черный орден» преступной организацией:
«СС использовалась для целей, которые… являются преступными и включают преследование и уничтожение евреев, зверства и убийства в концентрационных лагерях, эксцессы, совершавшиеся при управлении оккупированными территориями, проведение в жизнь программы использования рабского труда, жестокое обращение с военнопленными и их убийство. Вывод: в преступлениях подозреваются все лица, которые были официально приняты в члены СС… и оставались таковыми, зная, что эта организация используется для совершения действий, определяемых как преступные — в соответствии со статьей 6 устава»[8].
Нюрнбергский приговор заклеймил СС как преступную организацию и всех тех, кто когда-либо носил форму «черного ордена». Охранные отряды, еще недавно собирательный образ мнимой национальной элиты, обратились в «армию прокаженных», как их назвал в порыве жалости к себе самому генерал СС Феликс Штайнер[9]. Приговор союзников имел, однако, один серьезный недостаток: он не уточнял, каким образом более миллиона человек коллективно превратились в массовых убийц. Он также не объяснил, откуда у СС появилась власть претворить в жизнь расовое безумие нацистского режима.
Бывшие эсэсовцы так и не смогли, а скорее не захотели раскрыть эту тайну. Они заверяли, что «вообще ни о чем не знали», или же сваливали всю вину и ответственность на своих мертвых товарищей. Первой робкой попыткой самокритического осмысления этой проблемы стала книга «Великая химера», изданная бывшим унтерштурмфюрером СС Эрихом Кернмайром под псевдонимом Керн. Однако довольно скоро под защитным покровом реваншистских тенденций, проявившихся в Федеративной Республике Германии, из-под пера бывших фюреров СС, твердо убежденных, что можно рассчитывать на короткую память современников, появилась и так называемая «оправдательная» литература. Ветеран войск СС оберстгруппенфюрер Пауль Хауссер[10] на Нюрнбергском процессе никак не мог, например, вспомнить, встречал ли он когда-либо «абсолютно чуждого войскам» Гиммлера в
