Джорджина стояла терпеливо, пока модная портниха примеряла на нее платье, в котором она будет, когда поедет водворен представляться королеве Шарлотте.
— Платье должно быть простым, — настаивала герцогиня Гордон.
— Белое идет леди Джорджине, потому что естественный цвет ее лица очень красив, — уверенно проговорила мадам Хлоя.
— Да, совершенно согласна, — кивнула герцогиня. — И прежде чем представишься королеве Шарлотте, ты должна в этом платье позировать для своего портрета. Это одно из самых важных событий в твоей жизни, Джорджина. Мне осталось выпустить в свет только одну дочь. Лучшее мы приберегли напоследок. Мы должны учесть все детали. Ты должна немедленно начать составлять список твоих гостей.
— Список гостей?
— Тех, кого ты пригласишь на свой первый бал, Джорджина. Поскольку твой дебют — один из самых нетерпеливо ожидаемых в этом зимнем сезоне, мы должны сделать так, чтобы это событие запомнилось надолго.
Джорджине стало трудно дышать. Ей захотелось сбежать от всего этого.
Некий план мелькнул у нее в голове с быстротой ртути.
«Как только портрет будет готов, я поеду в Шотландию навестить отца. Буду просить его вернуться со мной в Лондон к тому дню, когда меня представят ко двору. Он скорее всего не захочет приехать, но я завлеку его обманом».
— Папоротники уже начали по-осеннему желтеть.
Джорджина смотрела в окно кареты, впитывая несравненную красоту Шотландии. Хелен Тейлор, шотландка, которая была когда-то ее кормилицей, сопровождала ее в поездке.
— Да уж, в Лондоне вторая половина августа — еще лето, а здесь осень уже раскрасила пейзаж, а придет сентябрь — и ночи будут очень даже холодные.
— Мы не сможем пробыть здесь долго. Я дала маме слово, что вернусь в Лондон к середине сентября. Только поэтому она разрешила мне поехать. «Поэтому да еще потому, что я обещала попросить папу оплатить расходы, связанные с моим первым балом».
Кучер пробирался по узким улицам Эдинбурга, где они собирались остановиться на ночь, а потом ехать дальше. Когда экипаж остановился перед модным особняком на Джордж-сквер, знакомый слуга поспешно сбежал по ступеням и открыл дверцу кареты.
— Добро пожаловать в Эдинбург, леди Джорджина. Его светлость не сказал, что вас ждет.
Глаза ее заблестели.
— А что, папа здесь?
— У его светлости дела в замке, но он вскоре вернется. Разрешите, я внесу ваш багаж?
Когда герцог Гордон вернулся, Джорджина подбежала к отцу и бросилась в его объятия.
— Как я рада видеть тебя в Эдинбурге. Иначе мне пришлось бы совершать трудное путешествие до замка Гордон. Я… — Ее голос замер, когда она увидела женщину, сопровождавшую отца.
Джин Кристи, давнишняя любовница Александра, присела в реверансе.
— Леди Джорджина.
Эта простая женщина была воплощенной кротостью, то есть полной противоположностью яркой герцогине Гордон. Отец никогда не скрывал эту женщину, и Джорджина часто встречала ее, но сегодня она была ошеломлена, заметив, что та на сносях. Господи, который это ребенок, четвертый или пятый?
— Прошу простить меня, миледи. Я понимаю, что вам с отцом хочется побыть наедине, — сказала Джин и спокойно ушла.
Джорджина постаралась скрыть свое огорчение. Герцог Гордон часто бывал по делам в Эдинбургском замке, но, конечно, он не брал с собой свою любовницу.
— Вы ездили в замок? — спросила Джорджина.
— Да, Джин показалась врачу. Я привез ее в город, пока погода еще не испортилась. Не поедешь ли ты в замок вместе с нами? Как всегда осенью, я собираюсь там поохотиться на вальдшнепов. Можешь присоединиться ко мне. — Он заметил, что дочь едва подавила дрожь. — Поговорим об этом за обедом, моя девочка. Тогда ты расскажешь своему старику отцу, что тебя тревожит.
Пока Джорджина мыла руки и лицо и переодевалась, она поняла, что радость, которая охватила ее по приезде в Шотландию и при встрече с отцом, начала затухать. Но она спустилась к обеду, полная решимости не поддаваться разочарованию.
И обрадовалась, увидев, что в столовой их только двое.
— Ты сегодня кажешься очень взрослой, девочка.
— В прошлом месяце мне исполнилось восемнадцать.
— Неужели? Никак не могу уследить за днями рождений.
«У тебя слишком много детей от разных женщин», — подумала Джорджина.
— Я только что кончила позировать для своего портрета в придворном платье.
— Раз уж я ничего тебе не подарил, то заплачу за портрет. Кто его сделал?
— Джон Хопнер.
— Это так похоже на твою мать — пригласить непременно того, кто берет подороже. Хороший ли портрет он написал?
— Да, мне понравился. Я на нем выгляжу очень соблазнительной.
— А разве на первом портрете дебютантка не должна выглядеть молодой и невинной? — спросил герцог, подмигивая дочери.
— Условности того требуют, но ведь я происхожу из семьи, совершенно чуждой всяким условностям, — едко заметила Джорджина.
— По крайней мере со стороны матери, — согласился герцог.
— Не жди, что я предам маму. Я люблю вас обоих.
— Так оно и должно быть, моя милая девочка. А теперь скажи, что тебя так сильно огорчило, что ты сбежала в Шотландию?
«Что я могу на это ответить? Не могу же я пожаловаться, что мама безжалостно выставит меня на ярмарку невест и продаст тому, кто имеет самый высокий титул».
— Я поняла, что это моя последняя возможность устроить себе каникулы, перед тем как начнется зимний сезон. И еще я приехала, чтобы уговорить тебя быть в Лондоне в то время, когда меня представят королеве Шарлотте.
Александр нахмурился.
— Это, видишь ли, может оказаться немного сложным. Джин родит в начале октября.
Во рту у Джорджины пересохло, она с трудом сглотнула и сказала:
— Понимаю.
— Славная девочка. А почему бы нам не отправиться на рыбалку завтра утром на реку Эск? Это, конечно, не Спей, но в окрестностях Эдинбурга лучше ничего нет.
— Я с удовольствием, папа. И возьму с собой альбом для рисования.
— А я надену килт. Отправимся пораньше, ну, скажем, часов в пять?
Джорджина улыбнулась:
— Я буду готова. И попрошу кухарку приготовить нам корзину с едой для пикника.
Поднявшись наверх, она сказала Хелен, что хочет лечь пораньше, чтобы встать в пять часов.
— Надеюсь, тебе не будет здесь трудно без меня? Здесь Джин Кристи.
— Ах, эта женщина такая скромная, с ней у меня не будет никаких трудностей. А тебе с ней неловко?
— Нет, на самом деле нет. Просто я была ошеломлена, увидев, что она снова ждет ребенка.
Хелен понимающе кивнула:
— Что нельзя вылечить, то нужно вытерпеть.
— Ты мудрая женщина. — Джорджина вздохнула. — Доброй ночи, Хелен.
* * *
