Бесс показалось, будто мать и тетка не успели сказать ей все, что хотели.
Перед сном Бесс долго шепталась с сестрой Джейн, в постель которой ее уложили. Она с детства привыкла спать вместе с сестрой.
— Ты так красиво одеваешься, Бесс! Никогда не видела такого прелестного платья, как то серое, в котором ты приехала.
— В таком случае я дарю его тебе… а еще лучше, выбери сама, какое тебе понравится. — Бесс подняла крышку сундука и вынула из него еще два платья.
Как завороженная, Джейн застыла на кровати.
— Ты действительно подаришь мне платье?
— Конечно.
Когда Джейн погладила нежный зеленый бархат, Бесс невольно затаила дыхание. С этим платьем у нее были связаны радостные воспоминания об охоте и Кавендише.
— Нет, зеленый цвет мне не идет, а вот лиловое я, пожалуй, возьму.
Бесс расправила складки лилового платья.
— В нем я побывала в Хэмптон-Корте и познакомилась с принцессой Елизаветой. Мы обе были в лиловом и оказались похожи друг на друга, как сестры. Вот только у меня уже большая грудь, а Елизавета плоская, как доска.
Глаза Джейн наполнились слезами.
— Бесс, твоей жизни можно позавидовать! Напрасно ты вернулась сюда…
— Глупости! Я не променяла бы поездку домой ни на какие сокровища мира!
Но утром, когда мать и тетка выступили заодно, Бесс поняла, что имела в виду сестра Джейн.
Усевшись за кухонный стол, Бесс налила себе молока и взяла толстый ломоть хлеба с сыром. Но еда застряла у нее в горле, когда мать заявила:
— Бесс, у нас есть план. Поскольку наши дела неразрывно связаны с семейством Барлоу, ты спасешь обе семьи, если выйдешь замуж за Роберта.
Девушка удивленно засмеялась:
— О чем ты говоришь?
В разговор вступила Марселла:
— Артур Барлоу умирает, и, поскольку Роберт еще несовершеннолетний, Сиротский суд отберет у Барлоу ферму — до тех пор, пока юноше не исполнится двадцать один год. А до этого ждать еще шесть долгих лет.
«Дожить до совершеннолетия Роберту поможет лишь чудо», — с грустью подумала Бесс.
— Но если ферму унаследует уже женатый Роберт, дело примет совсем иной оборот. Во-первых, Сиротский суд оставит жене Роберта ее долю, а это третья часть земель и имущества. К несовершеннолетним женатым наследникам Сиротский суд относится гораздо снисходительнее.
— Но я не могу выйти замуж за Роберта — он еще ребенок! — возмутилась Бесс.
— Ему пятнадцать, а по закону мужчинам разрешено жениться в четырнадцать, — мягко возразила Марселла.
— Ни в коем случае! Пусть госпожа Барлоу найдет стряпчего, а Артур оставит завещание, по которому передаст право на управление фермой опекунам, — повторила Бесс слова Кавендиша. — В таком случае владения Барлоу будут защищены законом.
— Госпожа Барлоу не может позволить себе пользоваться услугами стряпчих, да и кто отважится доверить свои земли опекунам? Бесс, дорогая, мне больно просить тебя о том, чтобы ты отказалась от своих планов и принесла себя в жертву родным. Я знаю, о чем ты мечтаешь, но это неосуществимо. Прошу тебя, вспомни о практичности, — настаивала Марселла.
— Мы долго беседовали с госпожой Барлоу, и она согласилась не подавать на Ральфа в суд, если ты выйдешь замуж за Роберта, — тихо объяснила мать.
— Но я же пообещала отдать ей деньги!..
— Бесс, наш долг вдвое превышает твои сбережения.
Зная, что недельная плата работникам фермеров не более шиллинга, Бесс вдруг поняла, как глубоко погрязли в долгах ее родные.
— А отец Ральфа? Почему бы Ральфу не занять денег у сэра Фрэнсиса? — в отчаянии спросила она.
— Сэр Фрэнсис на грани разорения, он уже пытался продать Чатсворт. Его земельные владения обширны, они простираются от Бейквелла до Честерфилда, но большую их часть составляют никчемные торфяники.
— Я сегодня же потолкую с госпожой Барлоу и уговорю ее отказаться от претензий, — решительно заявила Бесс. — О браке не может быть и речи!
— Бесс, тебе давно пора стать замужней женщиной. Ты целый год провела в Лондоне и ничего не добилась.
— Не правда! У меня есть поклонник — один из придворных, королевский ревизор.
Ее сообщение было встречено скептическими взглядами.
— Я сейчас же напишу ему, — добавила девушка.
При виде отчаяния Бесс сердце Марселлы обливалось кровью. Она всей душой желала найти другой способ помочь сестре и ее мужу. Марселла взяла Элизабет за руку, отвела ее в уголок и что-то шепотом объяснила, потом вернулась к Бесс и обняла ее за плечи:
— Садись пиши письмо, детка. Надеюсь, ты получишь именно тот ответ, которого ждешь. Если твой рыцарь в сияющих доспехах придет к тебе на помощь или попросит в письме твоей руки, твои родители ответят согласием. Только пусть поспешит, — мягко добавила она. — У нас и семьи Барлоу времени осталось в обрез.
Глава 7
Уильям Кавендиш знал, что на славу поработал в Дувре. Честолюбие заставило его подавить непреодолимое желание вернуться в Лондон, и он поставил долг выше удовольствия. Вернувшись, Уильям отправился ко двору, представил отчет казначею Полету и убедился, что его труды не остались незамеченными.
— У меня для вас отличные новости, Кавендиш. Король Генрих весьма доволен вашей работой в монастырях. Он намерен дать вам новое поручение и выразил желание побеседовать с вами.
Полет намекал на продвижение по службе, но Уильяму польстила уже сама мысль об аудиенции у короля. Даже не сменив дорожный костюм, он направился в Приемный зал, и его после непродолжительного ожидания пригласили в кабинет.
Едва войдя туда, Кавендиш ощутил зловоние, которое издавала изъязвленная нога Генриха, и перестал беспокоиться о том, что от него самого пахнет лошадьми.
— Кавендиш! — приветливо воскликнул Генрих. — От нашего внимания не ускользнула ваша добросовестная работа из месяца в месяц.
Уильям учтиво поклонился:
— Благодарю вас, ваше величество.
— Мы по-прежнему нуждаемся в ваших услугах. Вам предстоит взять на себя задачу потруднее, но мы уверены, что у вас хватит способностей справиться с ней.
— Я приложу все старания, чтобы не разочаровать вас, ваше величество. — Уильям сразу понял, что под способностями Генрих подразумевает энергию и некоторую жестокость.
Маленькие глазки на мясистом лице короля сузились. Уильям затаил дыхание, пытаясь угадать, какая ловушка его подстерегает.
— Вы отправитесь в Ирландию! — провозгласил Генрих. Кавендиш тяжело вздохнул: «Боже милостивый, чтобы совладать с ирландскими монахами, надо быть волшебником!» Тем не менее он был польщен тем, что король доверил ему непростую задачу.
— В Ирландию!.. — повторил Уильям. — Вы справедливо заметили, ваше величество, что эта задача потруднее, но я люблю испытания.
— Надеюсь, Кавендиш, надеюсь! А мы не забудем отблагодарить вас. За свои старания вы будете щедро вознаграждены. «Генрих, одни эти слова — поистине награда!» Король приблизился к нему и протянул руку. Кавендиш, стараясь не морщиться, поцеловал перстень на пальце короля.
