Вскоре двадцать пять «Мессершмиттов» собрались в группу над аэродромом. Мы понятия не имели о численности противника. К нам присоединилась вторая группа истребителей, базировавшаяся на аэродроме западнее Удине[89]. В воздухе находились пятьдесят немецких истребителей. Небо было заполнено шумом их двигателей, а мы ощущали себя сильными и были в хорошей форме.
Старик по двухсторонней связи объявил: «Сегодня мы непобедимы».
На высоте 5500 метров мы направлялись на юго-запад, в направлении Тревизо – Падуя.
Мы сидели словно на горящих углях. Пятьдесят пар глаз осматривали горизонт в поисках противника.
Внезапно раздался крик:
– Ниже нас, слева, большое соединение… пятьдесят «Либерейторов».
Другой голос радостно прокричал:
– На сей раз они не имеют никакого истребительного прикрытия.
– Невозможно, – произнес третий и довольно скептический голос.
Бомбардировщики проходили под нами, следуя к своей цели курсом на север.
«Предстоит хорошая драка, – раздался по двухсторонней связи голос Старика. – На этот раз наши шансы равны. Пятьдесят на пятьдесят. Доберитесь до них, парни».
Я подумал, что они, должно быть, опробовали какую-то новую тактику или имели некий план. Почему их было так мало, вопреки обычной практике? Наши силы были равны. Это было действительно нечто новое.
– Атакуем…
Эскадрильи спикировали. На высоте 1800 метров, чуть выше четырехмоторных бомбардировщиков, «Мессершмитты» выравнивались, выпускали очереди и резко уходили вверх. Мы стреляли словно безумные, наши пальцы автоматически нажимали на кнопки спуска. Мы снова и снова шли в атаку, вцепившись в бомбардировщики подобно пиявкам. Мы прицеливались хладнокровно и безжалостно, наши пушки извергали огонь.
Лидирующий «Либерейтор» ощутил всю мощь наших ударов. Облака черного дыма, кружащиеся в воздухе обломки самолета, очереди, взрывы, красные языки пламени, облизывающие фюзеляж. Затем он взорвался. Один «Мессершмитт» получил попадание и, вращаясь, падал к земле. Никто не обратил на это никакого внимания. Истребители сохраняли боевой порядок, как будто были на параде, непрерывно атакуя крылом к крылу и пикируя почти вслепую. Они взмывали вверх, снижались, корректировали курс, заходили бомбардировщикам в хвост, обмениваясь очередями с бортстрелками. Держа пальцы на кнопках спуска, пилоты следили за ниточками трассеров, сеявшими смерть среди бомбардировщиков. «Либерейтор» горел лучше, чем «Крепость». Из каждых трех снарядов, вылетавших из наших пушек, один был зажигательным с белым фосфором. От наших пулеметов тянулись белые следы, и взрывы пронизывали вражеское соединение.
Командир группы поощрял нас:
– Вот так. Задайте им. Ни один бомбардировщик не должен вернуться на свой аэродром.
В этот момент случилось невероятное. «Либерейторы» внезапно стали покидать боевой порядок и рассеиваться. Этого прежде никогда не случалось.
Они спасались бегством небольшими группами или поодиночке. Они пытались уйти, спастись от нашего огня.
Началось преследование. Летчики-истребители были радостны и довольны. Каждый выбирал себе цель, вцеплялся в своего врага, не оставляя его в покое ни на мгновение. Несколько бомбардировщиков лишились кусков обшивки. Американцы снижались, пытаясь достичь кромки облаков, простиравшихся к юго-западу над долиной По. «Мессершмитты» висели за ними, пролетали среди них, стремительно атакуя и не оставляя никакого времени на передышку.
По двухсторонней связи послышался возглас: «Проклятье! У меня закончился боекомплект. Отдам свою получку за патронную ленту к пулемету. Есть предложения?»
В воздухе, подобно огромным белым колокольчикам, раскачивались парашюты. Друг или враг? Никто не знал.
По двухсторонней связи раздался еще один голос: «Это – счастливчики. Война для них закончилась».
А затем другой голос: «Ни один из них не уйдет, это я вам говорю».
Мы гнались за бомбардировщиками на высоте верхушек деревьев. Мы атаковали их парами, а они даже не отвечали. Американские бортстрелки в своих турелях, должно быть, были убиты, иначе они просто бы выпрыгнули с парашютами. Наконец последний «Либерейтор» исчез в гряде облаков. На какое-то время беглецы могли почувствовать себя в безопасности. Однако было сомнительно, что со своими поврежденными двигателями они смогут вернуться в Фоджу.
Истребители перестраивались, покачивали над аэродромом крыльями в знак победы и приземлялись[90]. Пилоты бросались в бар столовой.
Какие учения!
Выбравшись из своего самолета, я увидел направлявшегося ко мне механика.
– Вы видели свою «желтую двойку», герр лейтенант? Она словно решето. Пробоины в крыльях, дыры повсюду, от одного конца фюзеляжа до другого.
– Я не верю в это.
– Хорошо, пойдите и посмотрите сами. Одна пуля прошла сквозь нос, а другая – сквозь хвост, и стабилизатор пробит в двух местах.
