Мы опять замолчали, удалившись в наши воспоминания.
— Как ты оказалась у мусульман? — спросил я.
— Все дурная политика наших вождей. После полигона, мы вернулись домой в Прибалтику, а там набирали добровольцев в Югославию. Я записалась, а закулисная политика правительства против России, привела к тому, что нас тайком вывезли к мусульманам.
— Что у вас и православных, и славян много.
— Конечно. Где их нет. Деньги дают везде и они делают все.
— Мне тоже кажется, что воюют здесь, в основном, наемники.
Солнце начало заходить за холмы и появились первые линии теней.
— Отпусти меня, Вик, — попросила Герда.
— И ты займешься обычным делом, будешь убивать людей?
— Меня же никто не отпустит от сюда, Вик. Я смогу, только, перевестись на соседний участок. Контракт у меня не скоро кончится. Здесь его разорвать нельзя.
— Нет, Герда. Это конец. Больше ты никого не убьешь, ни здесь, ни там.
— Вик, меня расстреляют ваши.
— Может быть, — кивнул я. — А может быть и нет.
— А тебе меня не жалко. Неужели ты меня совсем не любишь?
— Не играй на этом Герда. Ты пойдешь со мной.
Мы замолчали. Язык тени от ближайшего холма, накрыл нас. Стало прохладно, я уже согрелся, а Герду трясло.
— Пора, — сказал я.
Я скинул куртку и отдал ее Герде. Накинул на нее подсумок с прибором ПНВ и взяв между камней винтовку и патроны, махнул рукой в нашу сторону.
— Пошли.
Герда ползла впереди меня и первая свалилась в окоп, где нас уже ждали.
— Баба. — ахнули все окружающие.
Герда была как изваяние. Она делала все автоматически и когда ее уводили в тыл, она даже не взглянула на меня. Прощай Герда.
Нас перебросили на равнину, сменив потрепанные части.
За поимку снайпера меня повысили в звании и назначили командовать взводом. Теперь я лейтенант. У меня много людей и больше ответственности. Уважение среди подчиненных я заимел сразу и, конечно, благодаря физической силе. Мы воюем по прежнему: ползаем по тылам, убиваем, вредим, взрываем, собираем информацию, но признаюсь, на горах было легче. Там не было этой массы смертоносного оружия, что находилась на равнине.
Однажды меня вызвали в штаб корпуса. В небольшой комнате, куда меня пригласили, находилось два человека: полковник югославской армии и гражданский — небольшой, коренастый, лысый, хорошо одетый мужик с большим носом пьяницы.
— Здравствуйте. — они поочередно пожали мне руки.
— Давайте знакомится, — взял на себя роль хозяина полковник. — Я полковник Коранович, а это, — представил он гражданского. — Алексей Иванович, ваш соотечественник, приехал специально из России, что бы повидать вас.
— Лейтенант Сидоров. — представился я.
— Mы, здесь, с Алексей Ивановичем, — продолжал полковник — заинтересовались некоторыми факторами вашей автобиографии. Вы, наверно, догадались, что Алексей Иванович представляет государственные ведомства России и, в свое время, оказывается, занимался вашим делом. Считайте, что беседа наша, пока, дружеская и не записывается, не протоколируется и не является, в данный момент, решением вашей судьбы. Хотя, выводы, из нашей беседы, могут иметь для вас решающее значение. Итак начнем. Ваше настоящее имя, отчество, фамилия?
— Виктор Николаевич Воробьев. Это в России. Он же — Виктор Николаевич Сидоров, уже здесь, — уточнил я.
— Вы подтверждаете, что бежали из спецлагеря в/ч….. в Сентябре 1992 г.
— Да.
— Что вы делали потом?
— Оказался в городе Санкт-Петербурге, а потом перебрался сюда, в Югославию.
— Остановимся на некоторых моментах вашего пребывания в городе. Алексей Иванович, прошу вас.
— Скажите лейтенант, как погибла Лилия. Мы знаем, что вы были последний, кто присутствовал при ее смерти.
— Это долгая история Алексей Иванович.
— Ничего, мы подождем.
ЧАСТЬ 7
Дон оказался длинным и тощим человеком. Его прыгающие глаза, на невыразительном лице, никогда не задерживались на определенном предмете, от этого лицо имело всегда виноватое выражение.
— Это ты меня звал? — спросил он простуженным голосом. — Меня срочно погнали сюда. Зачем? — при этом он быстро перевел взгляд с меня на окна домов.
— Мне нужно открыть одну дверь, — ответил я.
— Плевое дело. Пошли. Где?
— Здесь. Мы стоим напротив парадной.
Мы вошли в парадную и поднялись на третий этаж. Я показал Дону дверь. Дон вытащил из кармана инструменты, ключи и начал колдовать. Я отошел в сторону и стал наблюдать обстановку на лестнице. На наше счастье, ни кого вокруг не было.
— Все, — сказал Дон, приоткрывая дверь.
— Куда. Назад, — я оттолкнул его от двери. — Вот твои бабки и иди. И мой совет, забудь, что сюда приходил.
Я протянул ему сверток с деньгами. Дон засопел от обиды, но связываться со мной не стал, взял сверток и затопал ногами по лестнице. Я вошел в квартиру и, не зажигая света, обследовал ее. Из-за занавески окна, увидел, выходящего из дома Дона. Он с остервенением мотал руками и при этом шевелил губами. Прошло пол часа. К дому подъехала машина из которой вышла мужчина и женщина и направилась к парадной. Я подошел к двери ванны, находящейся у входа, и вошел в нее, прикрыв дверь. Щелкнул замок двери и первой в переднюю, ворвалась она. Лилия включила свет, бросила сумку на тумбочку и обернулась к мужчине.
— Миша, подержи пальто, — она подставила ему свои плечи.
Он выполнил ее распоряжение, а она прошла в комнаты, на ходу зажигая свет. Мужчина начал развешивать пальто на вешалке, когда я приоткрыл дверь ванны. Он стоял ко мне спиной. Это позволило мне тихо выйти и ударить его по голове кулаком. Подхватив падающее тело, я затаскиваю его в ванну и бросаю на пол. В гостиной Лилия уже сняла платье и ходила по комнате в одной комбинации.
— Здравствуй, Лилия, — сказал я.
Женщина подпрыгнула и обернулась. Ужас сковал ее лицо, она задеревенела. Длинные ресницы дотянулись до бровей и темные пятна страха выглянули из под челки.
— Это….Ты…, - спотыкаясь, ответила она.
— Да это я. Я пришел отдать тебе долг.
— Я знала, знала, что это все равно так кончится.
Рот ее скривился, а ресницы захлопали. Она наконец, вышла из оцепенения.
