всхлипывать.
Гундар прижал мальчика к себе покрепче. Он сам едва не плакал.
Наконец они отодвинули стол и скамью в сторону. Расстелили плащи на усеянном тростинками полу. Спать в постелях погибших они не могли. Это показалось им кощунством.
Они молча лежали рядом и прислушивались к потрескиванию огня и вою бури.
— Ты тоже видишь это? — прошептал Ульрик. — Там, наверху, в самом углу. Оно сидит на балке и наблюдает за нами. — Голос его дрожал. — Это оно? Волк-конь?
Гундар заморгал. Там действительно было что-то белое. Голова? Снова вспомнились слова Торфинна. Оно проходит сквозь… Просто сквозь… Может, бестия уселась на крыше и просунула голову сквозь крышу, чтобы наблюдать за ними? Гундар опять заморгал. Он слишком плохо видит. Он отбросил в сторону плащ, вскочил на ноги и бросил в огонь пригоршню щепок. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем пламя устремилось вверх.
Ульрик обнажил кинжал, готовый нанести удар в любой момент. Похоже, мальчику неведом страх. Вдруг ребенок громко расхохотался.
— Там сидит курица!
Гундар прищурился. Действительно! То был не дух. Испуганная курица забилась в самый угол, прижавшись к скату крыши. Должно быть, она сбежала из хлева через щель в двери. Священнослужитель подхватил смех мальчика. Как будто вместе с ним из Гундара выходило напряжение. Вероятно, они действительно смогут победить и все снова будет хорошо, если они найдут оскверненного Железного человека и попросят прощения за святотатство Оле.
Старик и ребенок снова легли. Вскоре мальчик уснул. Гундар оперся на локоть и стал разглядывать Ульрика. Малыш улыбался.
Старый священнослужитель вытянулся на полу и завернулся в плащ. Интересно, он тоже иногда улыбается во сне? Какая глупая мысль, устало подумал он. Кто же станет смотреть на него во сне?
От огня осталось только матовое мерцание. В темноте за столом что-то шевельнулось. На них смотрел паук размером со свинью. Его челюсти негромко щелкали. Нет, он говорил:
— У паука под радугой лежит мой тебе подарок.
Дружба и мертвые рыбы
Олловейн достиг большого озера в центре Небесного зала и стал смотреть наверх, на Магдан Фалах. Где же она? У кого бы ни спрашивал он о Линдвин, все уходили от ответа или пожимали плечами. Она была недалеко. Филангана не покидала. Он чувствовал, что она рядом. Иногда она ему даже снилась.
Какая чушь! У него нет магического дара. Как он может ощутить, что она рядом? Желаемое за действительное! Он просто не хочет понять, что она обманула его. Она украла камень альвов и сбежала.
Олловейн догадывался, что это тоже неправда. Он поглядел на мост. Чего бы он не отдал за то, чтобы снова стоять рядом с ней там, наверху! Ощутить мягкое касание ее рук. Сердцем он чувствовал, что она не обманула. Ландоран знает, где она. Она решилась на какую-то глупую сделку с отцом, чтобы он помог ей соблазнить его. Если бы она пришла к нему, не подсылая сначала Люсиллу!
Олловейн провел пальцами по белоснежным цветкам лотоса. Тяжелый цветочный аромат висел над водой. Стояла давящая жара. Линдвин была права. Он никогда не подпустил бы ее к себе. Ей пришлось завязать ему глаза, чтобы он смог последовать зову своего сердца. Каким же он был дураком!
Топот подков заставил Олловейна прислушаться. По дороге вдоль берега приближался Оримедес. Через плечо у него был переброшен бурдюк с вином, в руках — два тяжелых кубка.
— Ну что, белый рыцарь, тебя нелегко отыскать. Поможешь мне уничтожить вино, которое ни в коем случае не должно стать трофеем троллей?
— Значит, ты тоже думаешь, что тролли победят?
Кентавр поднял брови.
— А ты нет? Вопрос ведь не в том, победят ли тролли. Это вне всяких сомнений. Вопрос только в том, сколько мы продержимся. — Он поднял бурдюк. — Поэтому мы должны это уничтожить.
— Может быть, тебе со своими лучше уйти? Время еще есть. Какой смысл погибать в бессмысленном бою?
Оримедес развязал бурдюк с вином и наполнил золотые бокалы.
— Ты ведь тоже остаешься?
— Это мой народ. У меня нет выбора и…
Он подумал о Линдвин. Он не бросит ее в беде. Камень альвов не должен попасть в лапы троллей. Он обязан оставаться рядом с волшебницей!
— И что? — не отставал Оримедес, протягивая ему бокал с вином. — Надеюсь, ты окажешь честь и выпьешь с таким варваром, как я.
Олловейн принял кубок.
— Ты не…
Бокал кентавра со звоном коснулся его бокала. Вино брызнуло в разные стороны, угодило на рукав Олловейна, стекло по ткани, не оставив ни следа.
— Не нужно мне ничего рассказывать, эльф. Я хорошо знаю, что ты думаешь обо мне и мне подобных. Ты терпеть не можешь никого из тех, кто хоть разок нагадил в бальном зале твоей королевы. — Кентавр широко ухмыльнулся. — Мне тоже очень жаль, но некоторые вещи просто сильнее меня. — Внезапно он посерьезнел. — Я пришел поблагодарить тебя. Если бы не ты, я умер бы в Вахан Калиде.
Мастер меча отмахнулся.
— Мы оба всего лишь служили королеве.
— Не говори глупостей. Ты был готов принести свою жизнь в жертву, когда мы вышли из цистерн. А ты доверил мне жизнь Эмерелль, несмотря на то что я — всего лишь неотесанный варвар. Я достаточно знаю эльфов, чтобы понимать, что большинство приняли бы иное решение. Они послали бы меня и моих ребят на троллей, вместо того чтобы доверить нам королеву. Это было одно из самых значительных мгновений моей жизни. И за это мы сейчас выпьем!
Оримедес поднес кубок к губам, и Олловейн сделал то же самое. Вкус был отменный. Аромат винограда хорошо сохранился и даже стал еще тоньше благодаря лесным ягодам и легкой примеси меда.
— Было бы действительно очень жаль, если бы это вино выпили тролли.
Оримедес довольно кивнул.
— Я же говорил. Что ты думаешь о людях? Ну, эта затея с кораблями довольно безумна. Я знаю, что ты вырастил Альфадаса, но его план… Такая идея не пришла бы мне в голову, даже если бы я был пьян в стельку.
Олловейну вспомнился спор, возникший в военном совете из-за ледяных парусников. Но в конце концов герцогу удалось настоять на своем.
— Я думаю, хорошо в его плане именно то, что он настолько безумен, что тролли никогда не догадаются, что их ждет.
Оримедес рассмеялся, в лицо эльфу полетел дождь мелких брызг.
— Собака тоже никогда не догадалась бы, что блоха в ее шерсти задумала ее убить. А если бы и знала, то не особенно обеспокоилась бы.
Олловейн отхлебнул большой глоток, подержал вино во рту, чтобы как следует распробовать. Замечания Оримедеса были справедливы. Но если удастся план Альфадаса, то Филанган и не будет осажден. Стоило рискнуть.
— Давай, осуши кубок до дна! — подбодрил кентавр. — Голова от этого вина тяжелой не будет.
Но, возможно, поможет забыть… Олловейн посмотрел на мост, затем обхватил металл обеими руками и выпил.
