выбрал ее, чтобы заживить рану, нанесенную эльфийкой. Теперь он знал, что эта рана не затянется никогда. Только если… Он посмотрел назад, на мауравани. Та повернулась к нему, словно почувствовав его взгляд, как прикосновение. Вот оно снова, эти узы, возникшие с той ночи, будто и не было этих горьких лет.
Нельзя поддаваться тоске! Асла была верна ему. Он не может предать ее. Она ему нравилась… Ему не хватало ее острого языка. Может быть, она встретит его упреком, а затем бросится на шею.
Альфадас с тоской улыбнулся. Нет, он никогда не покинет жену. Ни ее, ни детей. Сильвина и Мелвин достаточно сильны, чтобы жить без него. Его любовь к эльфийке была словно океан. Бесконечный, удивительно прекрасный, каждый день тысячи новых лиц, и в то же время в нем были скрытые глубины, внезапные штормы.
Его любовь к Асле была иной, будто хрустально чистый ручей, пробивающийся из скал неподалеку от берега. Его воды, пенясь, спешили вниз. Он был освежающим, в нем не было тайн. Альфадас знал исток и знал, в каком месте тот теряется в море. Его путь был ясен. Прочен. Герцог судорожно сглотнул. Он вернется к Асле. Его сердце полно любви к ней, хоть эта любовь никогда не утолит тоску по океану.
Сильвина кивнула. Она смотрела прямо на него. Ему снова показалось, что она умеет читать мысли по его лицу. Нельзя смотреть на нее! С каждым взглядом, которым они обменивались, узы становились крепче. Это неправильно! Он резко отвернулся и шагнул к стене из бутового камня. Там, внизу, у фьорда, — его будущее!
Луна опустилась к горизонту. Скоро маленькая деревня проснется. Если он поспешит, то, быть может, успеет опуститься на колени у постельки Кадлин, когда она откроет глаза. Он с любовью вспомнил ее сияющее лицо, которое часто освещало начало нового дня. В отличие от Ульрика, она еще не умела скрывать своих чувств. Иногда настроение у нее менялось быстро, словно весенний ветер. А крохотное личико было отражением ее души. Она всегда была такой чистой и искренней. Пока что…
Альфадас с тоской вгляделся во тьму. Ульрик наверняка упрашивал Йильвину дать ему несколько уроков боя на мечах. Когда с севера дул резкий морозный ветер и снега навевало до половины фронтона, все сидели по домам. Иногда целыми днями. То были дни, полные приятной скуки. Альфадас не сумел сдержать улыбку. Надо надеяться, что Ульрик не опробовал острие своего эльфийского клинка на лавках, ножках стульев и столешницах.
Из снега за стеной из бутового камня торчали наполовину обуглившиеся дрова. Словно бегло начертанные руны на свежем пергаменте… Они свидетельствовали о случившемся. Альфадас несколько ударов сердца глядел на жалкие остатки поленницы, когда-то уложенной за стеной, прежде чем понял, что видит. Кто-то приходил сюда, чтобы предупредить Фирнстайн об опасности! Сигнальный огонь прогорел, и, что гораздо хуже, никто с тех пор не поднимался на Январский утес, чтобы сложить новую поленницу!
Альфадас прищурился и стал напряженно вглядываться во тьму. Луну все еще закрывали темные тучи.
Что здесь произошло? Снедаемый беспокойством, он подошел к Олловейну. Обрисовав эльфу ситуацию, он попросил его повести людей вниз, к фьорду.
— Ты действительно считаешь разумным идти одному вперед, когда там подстерегает неизвестная опасность?
— Не важно, разумно это или нет, я не могу ждать. Там, внизу, моя семья!
И, не вдаваясь в дальнейшие рассуждения, он поспешил прочь. Он знал, что Олловейн прав. Эльф всегда прав.
Альфадас побежал. Первый отрезок склона был отвесным. В темноте герцог плохо видел дорогу. Иногда он проваливался по колено в покрытый коркой снег, затем снова проходил пару шагов. Герцог поскользнулся, попытался удержать равновесие, балансируя руками. Напрасно. Он во весь рост растянулся на снегу. Тут же поднялся, поспешил дальше, не тратя времени на то, чтобы стряхнуть снег с одежды.
Путь вниз показался ему бесконечным. Когда он наконец достиг фьорда, то взмок и устал. Холод пробирал сквозь одежду. Альфадас посмотрел на замерзший рукав моря. Если лед выдержит его, он сможет сократить путь в деревню на несколько часов. Стоит попытаться!
Он осторожно пробирался вперед. Опасности не было. Ледяная корка даже не хрустела под ногами. Герцог снова побежал. Легкие горели, сердце болело при каждом ударе. Но страх гнал его вперед.
Когда луна вышла из-за облаков, Альфадас увидел вдалеке обрушившийся причал. Темными силуэтами из снега и льда торчали обломки. Он должен был увидеть покосившийся от ветра лодочный сарай и хижину Кальфа. А еще маленький домик Эрека, с деревянным флюгером на крыше, прямо у самого берега. Но все это исчезло. Равно как и длинный дом на холме чуть в стороне от деревни.
Альфадас хотел закричать, но силы оставили его. Дыхание с хрипом вырывалось из груди. Он рухнул, словно кто-то ударил его под колени тяжелой дубинкой. Его взгляд бродил по неровным холмам снега, там, где когда-то стояли дома. Холодный лунный свет теперь показывал все с безжалостной отчетливостью. Черные балки крыш, торчавшие из снега, будто ребра погибших великанских тел. Обрушившиеся стены…. Холод пронизывал кости герцога. Легкий ветер пронесся над фьордом. Мелкие кристаллики льда касались щек Альфадаса. Застонав, как старик, он поднялся на ноги. Это только сгоревшие дома, напомнил он себе. Фирнстайна больше нет. Но его семья… Может быть, они бежали. В конце концов, на вершине Январского утеса горел сигнальный огонь. Значит, кто-то предупредил деревню!
Герцог посмотрел на холм, где когда-то стоял его дом. Там он отыщет ответ. Страх и надежда уравновесили друг друга. Да, там, наверху, он найдет ответ.
Он устало поднялся на невысокий берег. Обошел хижину Кальфа. По снегу были разбросаны сломанные удочки. Зима играла в свою собственную игру. В некоторых местах вдоль остатков деревянных стен лежали сугробы в человеческий рост. Кое-где снежное покрывало было тонким, как саван, и не могло ничего скрыть.
Альфадас прошел мимо хижины Свеньи. Его нога наткнулась на почерневший от сажи маленький медный котел, покатившийся в сторону с негромким звоном. Герцог боялся подняться на холм. Боялся уверенности, которую может там обрести. Пока он бродил по деревне, оставалась надежда.
Ни в одном из разрушенных домов он не обнаружил мертвых. Постепенно мужество крепло в нем. Их предупредили вовремя! Но кто, во имя Лута, атаковал Фирнстайн? Кто воюет среди зимы? Судя по всему, нападавшие не мародерствовали, они сожгли дома со всем, что в них было. Им важно было просто разрушить. Какая же польза от такой войны?
Он снова поглядел на холм. Больше откладывать нельзя. Только там он найдет ответы на все вопросы. Ушли ли Асла и дети?
С тяжелым сердцем он тронулся в путь. Несчетное множество раз поднимался он на этот холм. И так часто ждала его Асла в дверях. Или Ульрик бросался навстречу, крича от радости, чтобы прыгнуть на руки и едва не опрокинуть навзничь.
Теперь в дверном проеме виднелось покрытое шрамами лицо луны и Альфадаса встретила тишина. Он нерешительно ступил в руины, бывшие когда-то его домом. Длинная балка занимала б
Пальцы герцога задумчиво гладили дерево. В некоторых местах оно обуглилось и стало крошиться. Однако огонь не сумел проесть дерево до самой сердцевины. Даже б
Его взгляд скользнул по снегу и пеплу. Ничто больше не пережило пожар так хорошо. От спальных ниш остались только очертания.
Альфадас вынул меч и поворошил им меж обгоревших кастрюль и сковородок. Они еще стояли там, где у Аслы был очаг. Под упавшей скамьей он нашел деревянную лошадку, когда-то вырезанную для Ульрика. Ноги и хвост исчезли. Пережили пожар только туловище и часть головы.
Альфадас очистил лезвие своего клинка и снова вложил его в ножны. Не было обуглившихся трупов. Аслы и детей не было здесь, когда горел дом. Странно, но уверенность в этом не принесла ожидаемого
