— Это «л». Первая буква твоего имени. Нарисуй ее на песке!
Затем Мишель нарисовала на песке две остальные буквы его имени. Да, он знал, что у него короткое имя. Но то, что оно состояло всего из трех букв, его разочаровало. И он подумал, что, может быть, стоит изменить свое имя, если он все-таки станет рыцарем.
Мальчик так сильно напрягался с этим письмом, что очень скоро заболело запястье, руку свела судорога.
К сумеркам он научился писать имя умершего графа. И его подозрения подтвердились. Имена известных людей состоят из большего количества букв! Научился он писать имя и своего отца, и матери.
Мишель насмехалась над ним, говоря, что его буквы похожи на следы, оставленные на песке стаей ворон. И все же Люк гордился своим умением писать. Он сумеет стать рыцарем!
Когда они вернулись к своему лагерю в розарии, он устало развел костер и бросил кусок жира на железную сковородку из походного набора Мишель.
Тихий шипящий звук заставил его поднять глаза. Мишель стояла перед нишей и внимательно оглядывалась по сторонам. В руке у нее была обнаженная рапира.
— Здесь кто-то был, — тихо сказала она. — Пистолеты исчезли.
Люк судорожно сглотнул. Белая женщина! Он посмотрел на нее. Ее лицо, испещренное длинными сумеречными тенями, выглядело более жестким. Ему показалось, что улыбка ее стала иной — знающей, насмешливой.
Люк так и думал: плохая это идея — красть пожертвования. Белая женщина — больше, чем просто камень. В Ланцаке все это знали. Даже священник. А теперь вот она разгневалась, потому что Мишель обокрала ее!
Воронья башня
Гисхильда стояла на корме клипера. Доски были скользкими от крови. Воняло на маленьком кораблике ужасно. Вообще-то у нее не случалось морской болезни, но здесь ее то и дело тошнило. Может быть, дело было в ране, все еще мучившей ее. Она чувствовала себя слабой и растерянной. Никто не сказал ей, куда плывет клипер.
Девочка в отчаянии поглядела на горизонт. Стоял туман. Все утро шел дождь. Одежда затвердела от холода и влаги. В открытой лодке не было места, где можно было бы спрятаться от дождя и высушить намокшую одежду.
Гисхильда растирала руки. Мерзла даже голова. Лысина постепенно покрывалась золотисто- рыжеватой щетиной. Но пройдет еще много лун, прежде чем волосы станут такими же длинными, как прежде.
Она бросила на Лилианну полный ненависти взгляд. Бывшая комтурша стояла на корме лодки и направляла ее навстречу свету, показавшемуся в серой мгле. Одну ногу она поставила на большой покрытый слоем свинца сундук, на котором спала ночью. Женщина-рыцарь никогда не спускала с сундука глаз. Иногда Гисхильде казалось, что из него доносятся шорохи. Ее мучило любопытство, но она была слишком горда, чтобы спрашивать Лилианну о сундуке.
Комтурша заметила ее взгляд. Махнула Альварезу, и тот стал за штурвал. Капитан галеры сбрил усы, а волнистые волосы спрятал под широкополой шляпой. С серебряным кольцом в ухе и ослепительной улыбкой он был похож на пирата или контрабандиста. Похоже, у него всегда хорошее настроение.
Лилианна подошла к девочке вдоль борта. Несмотря на качку, походка у нее была уверенная. Это сердило Гисхильду. Чего бы только она не дала, чтобы увидеть, как эта наглая баба споткнется. Лучше всего, если при этом она плюхнется лицом в одну из плетеных корзин, полную угрей!
Женщина-рыцарь стала рядом с ней.
— Там, где горит свет, есть огонь и теплая постель для тебя. Ты будешь в безопасности первое время.
— Я была в безопасности у своего отца!
Комтурша не глядела на нее, продолжая смотреть на свет.
— В таком случае надо было там и оставаться. Если я правильно помню, вовсе не я вытащила тебя из палатки.
Гисхильда сердито поджала губы.
— Отец и Другие найдут меня! И тогда тебе захочется, чтобы мы никогда не встречались.
— Думаешь? — спокойно спросила женщина.
Ее спокойствие могло кого угодно вывести из себя. Гисхильде хотелось накричать на нее. А еще лучше — побить. Вместо этого она вцепилась руками в поручни. Она тоже умеет быть такой спокойной и снисходительной, как Лилианна. Перед ней она не обнаружит своих слабостей! Она…
Вдруг девочка поняла, почему комтурша так спокойна. Гисхильда видела девочку на корабле эрцрегента, хотя и недолго. Альварез приподнял парусину, под которой она лежала, как раз настолько, чтобы между двумя корзинами она могла видеть ют галеасы. Любой подумает, что она у эрцрегента. Никто не станет искать маленький клипер, вышедший из гавани Паульсбурга получасом раньше. Гисхильда судорожно сглотнула, медленно постигая всю глубину интриги Лилианны.
— У меня никогда не было вшей, правда?
Комтурша промолчала, но на губах ее играла ухмылка.
— И парикмахер порезал меня не случайно. Он специально сделал это, чтобы другая лысая девочка была еще больше похожа на меня.
— Совсем неплохо для варварки-принцессы.
Гисхильда снова вцепилась в поручни. На это оскорбление она реагировать не будет. Злая баба только этого и добивается! Принцесса глубоко вздохнула и поглядела на свет.
— И ты думаешь, этого достаточно, чтобы одурачить эльфов?
— На воде следов не бывает.
Ей послышалось или в голосе комтурши прозвучали взволнованные нотки?
— Не бывает для человеческих глаз.
Вот теперь Лилианна посмотрела на нее.
— Неплохо, принцесса. Действительно, неплохо. Сколько тебе сейчас лет? Десять? Одиннадцать? Ты далеко пойдешь.
— Одиннадцать!
Не следовало этого говорить. Вообще не нужно ничего говорить о себе. Чем меньше эта женщина о ней знает, тем лучше.
— Не уверена, что ты понимаешь одну вещь, принцесса. Со мной тебе будет лучше, чем с братом Шарлем. Он хотел заполучить тебя, чтобы улучшить свою жизнь. Неважно, что он тебе говорил, для него речь идет только о том, чтобы подняться до наивысшей церковной должности. Ты для него была вроде бычка на рынке. А когда он получил бы свое, то, не колеблясь, избавился бы от тебя. Это правда.
Гисхильда приложила руку к груди, туда, куда ее ударили кинжалом. Что ответил бы на это умелый придворный? Или мрачный, но привлекательный эльфийский князь Тирану?
— У тебя тоже незабываемый способ показывать свою привязанность.
Да, вот это хорошо! По лицу Лилианны было видно, что ответ впечатлил ее.
— Заметно, что ты выросла не в крестьянской семье. Конечно, у тебя есть причины сомневаться в моих словах. Но помни об одном: я была комтуршей Друсны, когда встретилась с тобой. — Она одернула платье. — А теперь я — грязная рыбачка, потому что спасла тебя от брата Шарля.
— И что ты собираешься со мной делать? Зачем ты увезла меня? Что…
Ее перебил протяжный звук рога. Альварез подал сигнал. Там, где был свет, Гисхильда увидела неясные очертания башни.
— Я… — начала Лилианна, и опять впереди раздался сигнал.
— Мы слишком близко, — крикнул Альварез.
