— Я хотел, чтобы ты не устраивала смотр. Ты должна была увидеть, что случится, если ты пошлешь нас в бой.
Эмерелль поглядела на вереницу карет.
— Не делай так никогда больше, — произнесла она так тихо, что никто, кроме мастера меча, не услышал ее. — Я могла убить тебя или других при помощи волшебства. Просто чудо, что никто не пострадал.
— Мои рыцари согласились провести маневр в боевых условиях. Они сознавали всю степень опасности. Они проводят учения вот уже целый год и начинают волноваться. У тебя есть новости? Когда ты пошлешь нас в бой?
— Я не могу сказать тебе этого, Олловейн. Мы получим сообщение от Сильвины о том, где находится Гисхильда. Серебряная чаша не может открыть мне этого. Я видела ее в военном лагере, но не могу сказать, где именно это место находится. Я вижу много белых палаток и рыцарей Древа Крови. Их сотни, и среди них — Гисхильда. Когда я вижу ее в серебряном зеркале, она старше, чем сейчас, уже не девочка. И она одета в белые одежды рыцаря ордена. Мы потеряем ее, если Сильвина в скорости не вернется!
— Нам все еще не хватает кораблей, — признался Олловейн. — Пока что закончено только два. Нужно больше плотников. И понадобится целый флот, на котором мы будем транспортировать скот для орлов…
— В первую очередь тебе понадобятся еще воины. И больше орлов. Твоя миссия не должна окончиться провалом, Олловейн. У нас есть только одна попытка, чтобы спасти Гисхильду. Если это не удастся, девочка будет потеряна для нас навсегда. Тебе придется выступить против смертоносного, превосходящего по численности наше, войска противника. И, возможно, тебе придется искать Гисхильду среди врагов. Я пришла, чтобы помочь тебе. Ты получишь все.
Это была только часть правды. Втайне Эмерелль питала надежду на то, что они смогут снова пережить старые времена. Она не могла забыть Фальраха. Эльфийка изучающе смотрела на мастера меча. Он изменился со времен тролльской войны… Но было бы неразумно заговорить с ним об этом напрямую.
— Я уступлю воинов из моей лейб-гвардии. Обилее учила их хорошо. Это великолепные солдаты.
— Нам не стоит бояться численного превосходства, — сдержанно ответил мастер меча, вынул из-за пояса толстый стальной болт и протянул его королеве.
Он был несколько больше арбалетного болта, толще и необычайно тяжел. На одном конце его было отшлифованное трезубое острие, на другом — три блестящих плоских стальных пера.
— Что это такое?
— Брандакс называет это медленной смертью. Кобольд создал их, потому что опасался, что нам придется сражаться против войск, сильно превосходящих нас числом. Эти болты упаковывают в ящики по дюжине. Если их метнуть, перья способствуют тому, что болты направляются острием вниз. С пятидесяти шагов в высоту они пробивают любую броню и любой шлем. Они придают нам ту же силу, которая получается, если в воздухе будут более сотни арбалетчиков. Чем плотнее ряды наших врагов, тем хуже для них! Вкупе с дымящими горшками болты создадут беспорядки и замешательство. А потом из дыма появлюсь я со своими воинами. Мы победим, королева, это я тебе обещаю. Мы готовы. Все ждут лишь твоего приказа!
— А что ты сделал с орлами? Почему я не смогла увидеть их в небе?
Повелитель черноспинных орлов развернулся и круто поднялся в небо.
— С ними нелегко, — произнес Олловейн. — Они невероятно упрямы. И каждый день съедают по стаду овец. Целое стадо! Когда они голодны, с ними вообще нет сладу. Я не знаю, как Мелвину это удавалось. Я…
— У него было меньше орлов. И Тученырь был его другом… — Эмерелль мягко коснулась его руки.
Мастер меча отстранился.
Последняя ночь
Она поклялась Леону в том, что ему не доведется увидеть больше рассветов, когда она не будет верна ордену, до тех пор пока вместе с остальными Львами своего звена не заслужит рыцарские шпоры. Впрочем, она настояла на том, что ни при каких обстоятельствах не станет принимать участие в боях против язычников или детей альвов.
Леон согласился. И какое-то недолгое время Гисхильда пребывала в уверенности, что ей удалось обмануть примарха: до рассвета она еще свободна. Клятва начинается с рассветом.
И только когда ее заперли в камеру с зарешеченным окном и с тяжелой дубовой дверью, она призналась себе, что примарх видел ее насквозь.
Но отчаиваться она не собиралась. Гисхильду Гуннарсдоттир не сажают в клетку! Даже ее отцу это не удавалось. От мысли о нем на глаза навернулись слезы. Нельзя было быть такой глупой и поверить Леону на слово! Ее отец жив, он ищет ее. Это совершенно точно!
Нужно было уладить последнее дело. Она в отчаянии стала колупать поясной пряжкой раствор меж прутьев решетки. Поранила пальцы, ну да ничего, продержаться можно. Она просто обязана сделать это!
Девочка обеспокоенно посмотрела на полосу горизонта. Пока еще темно. Сколько еще до рассвета? Два часа? Или три?
Принцесса подергала решетку. Наконец та немного поддалась… Прут со скрипом выскользнул из отверстия. Гисхильда задержала дыхание. Никто не слышал? Ей пришлось встать на цыпочки, чтобы выглянуть из окна. Немного в стороне находился ход по крепостной стене, соединявший старую крепость с укрепленным пушками бастионом. Там наверняка есть стража! Но движения не было видно.
Прямо под окном находилось озеро. Если ей удастся незамеченной добраться до воды, то у нее все получится.
Гисхильда попыталась протиснуться меж прутьев решетки. Слишком узко! Она едва не выругалась вслух от ярости.
— Ты не мог бы хоть немного облегчить мне жизнь, Лут? — Она делала все для Фьордландии! А что сделали ее боги для нее? Разве не могли прутья решетки оказаться ну хоть немного дальше друг от друга?
В отчаянии она снова начала колупать раствор. Она не имеет права сдаваться! У нее все должно получиться.
Казалось, прошла целая вечность, пока ей удалось расшатать второй прут из трех. Она принесла простыню, которую разорвала на полосы, и закрепила ее на первом пруте, который еще прочно сидел в своем гнезде.
Гисхильда завернула простыню и завязала узлы. А потом стала вытирать ею пол, пока следы ее деятельности не исчезли. Но это не помогло. В камере было на редкость чисто, и полностью убрать крошку раствора ей не удалось. Самое позднее с первыми лучами солнца все обнаружится. К тому же слишком отчетливо выделялась простыня на фоне стены. Но с этим ничего не поделаешь. Нужно пройти этот путь. Ее клятва начиналась только с рассветом! Она сделала это, чтобы остаться здесь. Чтобы защитить Люка. Потому что клятва обязывала ее быть рыцарем.
Гисхильда просунула голову между прутьев решетки. Оцарапала щеки о ржавое железо. Потом протиснула плечи, выдохнула… Ну, вот и пролезла. Присев на внешнем подоконнике, она крепко привязала простынь к решетке. С бьющимся сердцем глянула на вал. Стражи нет! Неужели ей наконец-то повезло?
Переставляя руки, Гисхильда спускалась по узлам, завязанным на простыне. Каждый миг ждала, что
