они завершили процедуру предстартовой проверки и включили эхолот.
– Поехали! – сказала Ирина, взявшись за ручку управления.
С глухим гулом заработали насосы, закачивая воду в балластные цистерны, и 'Миша' ушел под воду. Движением кисти Ирина подала ручку вперед, и ныряющее блюдце проскочило между телескопическими опорами ангара.
Ланклю включил мощные ртутно-паровые фары и переключил внимание на монитор эхолота, где просматривались очертания плавно уходящего вниз разреза. 'Миша' нырнул в темные глубины.
Мимо иллюминатора грациозно проплыл скат, затем гигантская рыба-молот с горящими как угли глазами. На глубине около двухсот футов минисубмарина прошла сквозь тридцатифутовый молочно-белый слой воды, и француз сказал:
– Проходим первый глубоководный слой.
– Его здесь не было во время первого погружения в разрез, – заметила Ирина.
– Потому что ты погружалась не ночью, – ответил Ланклю. – Именно в это время мириады микроорганизмов всплывают из глубин, где они проводят дневное время.
– Что заставляет их мигрировать? – спросила Ирина.
– Как ни странно, морские биологи пока не могут определенно ответить на этот вопрос. Лично я считаю, что это как-то связано с режимом кормежки.
– Да, все хотят есть, но этой твари надо особенно много, чтобы насытиться, – заметила Ирина по поводу гигантской китовой акулы, лениво проплывшей перед иллюминатором.
Одна из крупнейших морских рыб, китовая акула питается микроскопическим планктоном, засасывая его вместе с водой и процеживая через частые гребнеобразные зубы. Для этого во время кормежки она широко открывает свои массивные челюсти, что придает ей весьма злобный и хищный вид.
– Мне однажды довелось прокатиться верхом на таком монстре, – признался Ланклю. – Mon amiee, эту прогулку я никогда не забуду!
Оба акванавта погрузились в раздумья. 'Миша' продолжал погружение, но на глубине четыреста три фута остановился.
– Готов поспорить, что нас остановил термоклин, – прокомментировал Ланклю. – Значит, мы достигли точки, где теплые поверхностные воды соприкасаются с более холодными глубинными. Добавьте балласта. Это должно сдвинуть нас с мертвой точки.
Ирина включила балластный насос и закачала в цистерны субмарины несколько сотен галлонов забортной воды. После легкого прикосновения к ручке управления погружение возобновилось.
Температура внутри минисубмарины существенно упала за считанные секунды. Однако на шестнадцати градусах по Цельсию снижение температуры прекратилось, а через несколько минут 'Миша', наконец, достиг дна. Глубиномер показывал девятьсот семьдесят шесть футов.
Фары осветили морское дно. В иле копошились морские черви, их тонкие длинные тела слегка колебались в едва заметном течении. В яркое пятно света попали большие коричневые морские ежи, бордовые, похожие на астры морские звезды и гигантский каменный окунь, размерами, казалось, не уступавший даже минисубмарине.
– Мне доводилось слышать, что такие окуни целиком заглатывали незадачливых водолазов, – размышлял вслух Ланклю. – Некоторые даже считают, что Иону проглотил окунь, а не кит, как сказано в Библии.
– Пьер, а что там, вдали? Это омары? – спросила русская, чуть изменив курс, чтобы приблизиться к длинной, насколько хватало глаза, шеренге беспокойно снующих ракообразных без клешней.
– Mon Dieu, что за чудесный вид! – воскликнул Ланклю. – Наверняка это местная разновидность колючих омаров. Они, должно быть, исполняют нечто вроде брачного ритуала. Давай заснимем на видео.
Ирина протянула руку к пульту управления, чтобы включить камеру, установленную на закругленном носу минисубмарины между двумя передними иллюминаторами. Они плыли вдоль шеренги омаров более четверти мили, пока та не затерялась в извилистой донной трещине.
Акванавтам пришлось развернуть тарелку на юг, чтобы вернуться назад к относительно плоскому и пологому склону разреза.
– Любопытно, что скажет Томо об этой пленке, – заметил Ланклю. – Думаю, нам стоит организовать хозяйство по разведению и выращиванию таких омаров. Ведь это замечательный способ подарить человечеству новый источник питания!
Ирина развернула батиметрическую карту, отображающую в мельчайших подробностях рельеф морского дна под ними. Красным фломастером она обвела примерное местонахождение 'Миши'. Они были в крайней северной оконечности Андросского разреза. Этот узкий, шириной в милю, желобообразный канал, постепенно углубляясь, тянулся в южном направлении до слияния с огромной впадиной Языка Океана, глубины которого достигали более трех тысяч футов.
– Моя находка должна быть где-то рядом, – сообщила Ирина. Она слегка потянула ручку управления на себя, и 'Миша' сбавил ход до самого малого.
Морское дно здесь покрывал слой песка. Минисубмарина продолжала черепашьим ходом двигаться к югу, пока не достигла места, где течение, расчистив песок и другие отложения, образовало довольно широкий коридор. Петрова нетерпеливо заглушила двигатель, и ныряющее блюдце зависло всего в нескольких дюймах над площадкой, покрытой плоскими прямоугольными камнями. Молодая женщина подрегулировала свет фар, и Ланклю, глядя в иллюминатор, присвистнул:
– Значит, мы на месте, mon amie? Ты знаешь, Ира, а ведь это, действительно, похоже на брусчатку.
– Всякий раз, когда я смотрю на это, всегда вижу одно и то же, Пьер.
– А что, если такое причудливое дно – результат эрозии, шутка природы? – спросил француз.
