интендантом.
У трапа 'Риковера' Мура ждали каперанг Уолден и невысокий крепыш лейтенант с квадратной челюстью и седыми висками.
– Коммандер Мур, – обратился к нему Уолден. – А мы только что говорили о вас. Познакомьтесь – это пилот 'Авалона' лейтенант Барнс.
– Можно просто Нед, – глубоким, низким голосом произнес Барнс, которому было лет под пятьдесят.
Мур пожал твердую, как железо, руку и заметил, что пилот смотрел ему прямо в глаза, не мигая.
– Рад познакомиться, Нед.
– Командир только что сообщил мне, что 'Авалон' поступает в ваше распоряжение, – заметил Барнс. – Куда мы направляемся, и какова наша задача?
После минутного колебания Мур осторожно ответил:
– Мне нужен 'Авалон' для исследования глубин Языка Океана.
– Это как-то связано с поисками 'Льюис энд Кларк'? – прямо спросил лейтенант.
– Не совсем, – вновь уклончиво ответил Мур.
Почувствовав, что Мур знает больше, чем говорит, Барнс обратился к Уолдену:
– Командир, сколько мы будем идти до Языка Океана?
– Мы обогнем северную оконечность острова Андрос завтра ранним утром, – ответил Уолден. – Вы знаете, коммандер, мне тоже хотелось бы побольше узнать о предстоящей операции.
– Всему свое время, джентльмены, – ответил Мур, которого избавил от дальнейших расспросов приход старпома.
Извинившись, Мур направился к носовой сходной шахте. Вдохнув напоследок полной грудью теплый тропический воздух, он спустился в прохладное и темное чрево судна.
Чтобы поразмышлять в одиночестве, он прямиком пошел в кубрик. Единственным местом на перенаселенной людьми лодке, более или менее обеспечивавшим уединение, была личная полка за шторкой. Условия максимальной скрытности, в которых он вынужден был действовать, ставили его в весьма неудобное, затруднительное положение, и, как он понимал, 'Риковер' не успевал вовремя прибыть в район Андросского разреза.
Все было предельно просто, когда адмирал Проктор ставил ему задачу в Вашингтоне. Но теперь, когда к операции подключились другие люди, все значительно осложнилось.
Как объяснить на лодке, что он сам не знает точно, что ищет? Тайна, которую ему предстояло раскрыть, потребует от него, да и от всех других и терпения, и предельной концентрации воли. Судя по всему, ему также придется изрядно пошевелить мозгами, чтобы разобраться в фактах, связанных с реалиями, лежащими за пределами обычного человеческого понимания.
Лежа на койке, Мур вновь и вновь переосмысливал известные ему факты. Он вспомнил, как впервые увидел 'Льюис энд Кларк', и момент, когда они открыли люк и зашли в лодку. Он никогда не забудет найденного на камбузе рыжеволосого матроса и историю, рассказанную им под гипнозом.
Доказательством того, что 'Льюис энд Кларк' начинала свое трагическое путешествие в Атлантике, являлись записи на страницах вахтенного журнала лодки и водоросли, снятые Муром с горизонтальных рулей. Но было еще много вопросов, до сих пор остававшихся без ответов. Как корабль в мгновение ока оказался на другом краю планеты? Что случилось с его командой? А 'филадельфийский эксперимент'? Теория, на которой основывался легендарный проект, давала наиболее логичное объяснение всему происшедшему. Это объяснение казалось еще более правдоподобным теперь, когда Мур знал, что в Андросском разрезе их ждал русский эквивалент изобретения Альберта Эйнштейна.
Действительно ли матроса Гомера Моргана спас слой воды, как и в случае с единственно уцелевшим членом экипажа эсминца 'Элдридж'? Этот факт мог означать, что устройства, с помощью которых были дематериализованы корабли, реально существовали, и одно из них ждало Мура у берегов острова Андрос.
Похолодев от таких выводов, Мур приготовился к предстоящему поединку. Менее чем через сутки время предположений закончится и суровая реальность вступит в свои права.
14
Свой свободный день в Майами Мими Слейтер провела в гостинице. Ей впервые за последнее время удалось выспаться. Отдохнув, она заказала обильный обед, а днем с газетой в руках просидела в шезлонге у бассейна. В спортзале проходил урок аэробики, и она с удовольствием поразмялась. И лишь вечером, когда она собиралась на ужин, зазвонил телефон. В трубке зазвучал знакомый женский голос.
– Привет, милочка, это Элизабет. Как вы там, ничего себе?
– У меня все в порядке, доктор Элизабет. Откуда вы звоните?
– Да я в вестибюле вашего отеля. Почему бы вам не спуститься сюда? Выпьем по коктейлю, поговорим.
– Я спущусь через пару минут, – ответила Мими, довольная, что уже приняла душ, и ей оставалось только одеться.
Экстрасенс сидела в баре рядом с пальмой, росшей в огромном горшке. На ней было яркое, в гавайском стиле, платье свободного покроя, темные очки и широкополая соломенная шляпа. Возле ее ног стояла клетка для перевозки животных, и в ней виднелась черная шерсть персидской кошки.
– Присаживайтесь, милочка, и закажите себе какую-нибудь отраву, – пригласила доктор Элизабет, поставив на стол скорлупу кокоса, из которой она пила коктейль. – Но будьте осторожны, смягчающие добавки к рому просто отвратительны!
Мими подсела к ней и, заказав себе бокал белого вина, сразу заговорила о деле:
