Потап с еще довоенной гвардией держит позиции под Маргузором, отбивая тех, кто не успел попасть под волны взорванной Ривьеры. Рано пришлось спустить сель, рано… И оттуда сейчас не снимешь ни одного человека…
А запаса и нет. В лагере папа, Эрнст Гурамович да еще пара стариков того же возраста. Остальные совсем не бойцы. С начала пургеня молчит Хорхе. Даже не дергались, обрывы связи в такую погоду — обычное дело. Но пургень-то закончился! Может, уже и нет патруля?..
Пашкина четверка из Имата бежит через Зеленоград и ВАА, но это далеко, и их тоже всего четверо. И мы. У меня в кузове двадцать человек во главе с Машкой, почти всё прикрытие, страховавшее рудник. Егору оставили пятерых. Его старых, еще «чеченских» бойцов. Удержали в двенадцатом, удержат и сейчас. На рудник атаки быть не должно, некому…
Навстречу прут три «шишиги» и МАЗ. Отец начал эвакуацию, из Лагеря увозят маленьких и женщин. Всех, кто не может драться. Съезжаю с «проспекта», пропуская колонну, и снова бросаю машину вперед. Зато теперь можно не беспокоиться за дорогу. Они прошли, и мы пройдем.
Остатки хребта проносимся на четвертой скорости. Выскакиваю на спуск и демонстрирую выучку Бахреддина. Только скалы на обочинах мелькают, изредка высекая из бортов искры. Ребят сейчас мотает по кузову, как мешки с картошкой. Ничего, потерпят, не маленькие. Васька на соседнем сиденье закатил глаза и беззвучно шевелит губами. Может, молится, но, скорее всего, подсчитывает объемы будущего ремонта машины.
Спуск проносимся на одном дыхании. Еще пятнадцать минут насилую несчастный грузовик и влетаю в Лагерь.
Пока ребята добирают у Надюхи БК, наскоро проясняю ситуацию.
Так… Понятное дело. Папа с Хенциани, Акрамом и Лернером ушли наверх, нагрузившись оружием по самые не балуйся. Ну куда?! Старики-разбойники, мать их! Давиду уже за семьдесят, остальным всем больше шестидесяти! У папы еще и сердце, хоть болезнь и поутихла в последние годы. Акрам даже не альпинист… Ага! Нет, отец еще не сошел с ума. Уже лучше.
Туда же ушел Огневолк с псами-трехлетками. В ближнем бою — сила. Страшная сила. Только до ближнего боя еще надо дожить. Чтобы успеть порвать горло врагу прежде, чем автоматная очередь поставит точку в твоей короткой собачьей жизни… Отчаянно трясу головой. Она чуть-чуть не отрывается, но грузиться перестаю.
Восьмилеток маме удалось загнать в «шишиги» под предлогом того, что надо везти щенков. Все, кто старше, снаряжают оружие. Детишки явно собрались воевать. Вот бы чего не хотелось.
— Витька!
Сын подбегает. Ствол торчит выше головы. Воин…
— Санька где?
— Овец пасет. На Мутных! Она и не в курсе.
Черт! Вот кто первым попадется на пути Ахмадова! Санька Бешеная с игрушечным арбалетом! Дочь!..
— Пап, да ты не беспокойся! Если они на Саньку нападут, сами же виноваты! В капусту покрошит!
Вера в старшую сестру у Витька стопроцентная. Кумир и образец для подражания. Вот только я знаю реальный расклад. И могу быть честным по отношению не только к себе. Дочь отдаст свою жизнь дорого. Очень дорого. Но отдаст. И какая разница, сколько она накрошит «капусты»?
— Так. Четырнадцатая группа — на Алаудины. Там ВэВэ. К нему в подчинение. Асад за старшего. Двенадцатая и десятая занять оборону в Лагере. Если дойдут досюда — держаться до конца эвакуации. Потом отходить к Потапу. Посмотрите, чтобы им в тыл не ударили. Витька, понял? Принимай командование! Всё. Мы наверх. Пошли, ребята!
В ворота влетают два УАЗа. Из-за руля первого выкатывается Леха.
— Олега, у меня десяток. Пулеметчики и две пары снайперов.
— Вижу, догоняйте.
Лайма уже затаривается у Надюшки, а мы, не дожидаясь их, рвем наверх.
Не так всё просто, баши, не так просто. Мы ведь можем и успеть…
Сидит, чистит оружие. Грамотно работает, ничего не могу сказать. Черт, а ведь она всерьез собирается останавливать банду в одиночку.
Может, ее связать? Пес свинтил вниз, один на один можно попробовать. Скручу и подержу здесь до подхода отца. Он мне только спасибо скажет. Есть, правда, риск поймать болт в брюхо. Малая как чувствует эти мысли, вся настороже. Гюрза перед броском.
Девочка, конечно, всю оставшуюся жизнь дуться будет и в спину плевать, а то и в глаза. Да и хрен с тобой. Первый раз, что ли? Зато живая. Если не будет другого выхода — так и сделаю.
А какие еще варианты, если нормальные аргументы она не воспринимает? Всё-таки баба — баба и есть, хоть сто раз крутая. Бабы, они ведь дуры не потому что дуры, а потому что бабы! Мыслят не головой, а эмоциями.
Попробую еще разок по-хорошему. Рюкзак набила килограмм на тридцать, не меньше. Как тащить собирается?
— Саш! Тебе просто не хватит патронов, — подъезжаю с практической точки зрения.
— Хватит! — ишь ты, самоуверенная какая. Так и зыркает. Не-а, не пытайся, капитан. Она тебя банально быстрее.
— Их слишком много. А у тебя мало практики. С непривычки первые очереди в молоко пойдут. Да и потом не выйдет нормальной стрельбы. За час стрелять не научишься!
— Я на стрельбище лучшая. А шаков пугать тоже полезно!
Пытаюсь зайти с другого конца:
— И овцы твои разбегутся.
— Коно соберет.
Непробиваемая! Надулась, как мышь на крупу. Ничего даже слышать не хочет. Придется…
— И не вздумай меня останавливать силой. Застрелю!
— Саш!..
— Меня. Зовут. Санька. Можно Бешеная. И либо ты идешь со мной, либо не путаешься под ногами.
Да пошла она к черту, эта чертова суперменка! Я не собираюсь подыхать втупую. За какой-то Лагерь, о существовании которого даже не подозревал два дня назад, право пасти баранов на этих склонах и шурпу из двухвосток! Так, не заводись, капитан! Давай еще разочек.
— Санька!..
Девочка не обращает внимания. Ни малейшего. Будто меня и нет.
Не могу подобрать момент, она держится на расстоянии. В руках арбалет. Грамотно, им работать умеет. Раньше надо было! С натугой поднимает рюкзак с железом, подхватывает автомат, вешает на шею второй и шагает в сторону перевала.
Метров через сто оглядывается. Вернется? Нет. Стоит и смотрит на меня.
На фиг, девочка, я хочу жить! Я выжил в Дагестане… Грузии… Выжил, когда рушился тот гребаный мир… Двенадцать лет прожил после его крушения… Дошел сюда от Новосиба… Мне еще надо найти Борькиных родственников… Добраться до Дивизии… Сообщить Шмелю результаты… Меня Кошка ждет! Четверо детей…
Я не хочу сдохнуть сейчас! Я хочу еще немного пожить в этом дурацком мире, хоть он и не менее гребаный, чем тот!
Я приду вместе с твоими друзьями, чтобы воевать на вашей стороне, но когда будут хоть какие-то шансы на жизнь! Я приду…
Санька поворачивается и уходит. Ей есть за что умирать…
А мне не за что…
КАКАЯ ЖЕ ТЫ СВОЛОЧЬ, КАПИТАН!!!
