Голос больше, чем слова, выдавал, что его гложет тоска.
— Значит, ты знаешь, что такое одиночество, — сказала она.
— Ничего другого я и не знаю, — ответил Олав.
Казалось, он пробился сквозь туман, который окружал Эллисив, теперь они плыли на одном корабле.
— Что же ты не пришел раньше? — спросила она.
— Не решался, — ответил Олав. — К тому же я не знал, ехать ли мне в Норвегию или остаться здесь, и никто не мог помочь мне советом.
Эллисив промолчала.
— Ты не хочешь знать, почему я остался?
— Я думаю, именно это ты и пришел рассказать мне.
— Да. — Олав помолчал. — В бочке еще есть пиво? — неожиданно спросил он.
— Думаешь, пиво поможет тебе начать?
— Надеюсь.
Эллисив наполнила чашу и поставила ее перед Олавом. Прежде чем поднести чашу к губам, Олав загляделся на ее серебряную отделку.
— Красивая чаша, — сказал он. — Я ее никогда не видел.
— Это из моего приданого. Я взяла с собой из Норвегии только самое лучшее.
Олав отпил, но Эллисив обратила внимание, что выпил он немного.
— Еще, чего доброго, подумаешь, что я пьяница, — сказал он.
— Чтобы раскрыть душу нужна не слабость, а мужество.
Олав быстро глянул на нее. Снова отхлебнул из чаши и принялся рассказывать.
— Начну с отца. Он хотел, чтобы мы с Магнусом выросли сильными и выносливыми. Для Магнуса такое воспитание годилось, а для меня — нет. Стоило мне в детстве заплакать или испугаться, и отец высмеивал меня так, что мне хотелось умереть. Однако он не скупился и на похвалы, если считал, что мы их заслужили. Только приходились они почти всегда на долю Магнуса. Так уж он устроен, что почти всегда действует правильно. Мать вечно была заодно с отцом, во всем старалась угодить ему. Да и мы с Магнусом тоже.
Мне без труда удалось научиться владеть оружием, я участвовал в ратных играх. Но Магнусу это давалось еще легче, чем мне.
— И неудивительно, он же на целый год старше тебя, — перебила его Эллисив.
— Об этом никто не думал. Я научился и сражаться. Ты видела когда-нибудь, как сражаются мужи?
— Мне доводилось быть на корабле во время битвы. Твой отец любил, чтобы я смотрела, как он сражается.
— Тогда ты знаешь, что такое бой. Первый раз я убил человека в тринадцать лет. Случилось это во время последнего похода на Данию — мы с матерью и Магнусом сопровождали отца. Мне велели добить раненого дана.
— Это сделаешь ты, Олав, — сказал отец. — Пора обагрить твой меч кровью.
Я изо всех сил рубанул дана по горлу и убил его с одного удара.
Отец был доволен и похвалил меня.
Олав отпил из чаши и продолжал:
— На мою долю выпали похвалы и после первых успешных битв в Англии. Вот когда я научился владеть мечом по-настоящему. Я убил несколько человек. Отец очень хвалил меня.
— Арнор упоминал битву на Усе…
— Уса — река, на берегу которой расположен Йорвик, в ней мы поставили на зиму свои корабли, примерно в миле от города — на большом протяжении река почти сплошь была занята кораблями. Там, на Усе, действительно была битва. Мы оставили корабли и двинулись к городу, навстречу нам вышли два йорвикских ярла с большим войском.
Мы обратили их в бегство. Многие побежали в болото и там утонули. Погибших было так много, что мы без труда перешли по ним через трясину.
Но битва на Усе была не первым нашим сражением в Англии. До того мы двигались вдоль побережья, и местные жители сдавались отцу без боя. Если они сопротивлялись, мы вступали в битву. Те селения отец отдавал на разграбление своему войску.
Воины дерутся лучше, если знают, что получат добычу, объяснял мне отец. Запомни это! Пусть они убедятся, что в случае победы их ждет богатство, и пусть увидят кровь. Не упускай случая дать им позабавиться так или иначе.
Мы с Магнусом часто слышали от отца подобные наставления, он считал, что эта наука нам на пользу. Он рассказал нам про Миклагардского императора, который написал поучение для своего сына, как править страной. Отец говорил, что когда-нибудь и он напишет для нас такое же поучение.
Позабавиться нашим воинам выпал случай в городе, который называется Скардаборг. Он стоял у подножия крутой горы. Жители отказались сдать город без боя. Однако сражаться отец не стал, он велел своим воинам развести большой костер на вершине горы. Потом мы забросали город пылающими головешками. В конце концов мы перекидали вниз весь костер. Дома вспыхивали один за другим, пока город не сдался.
О победе над йорвикскими ярлами на Усе я тебе уже рассказывал. После этой победы горожане Йорвика прислали сказать о том, что они покоряются отцу.
На другой день мы отправились в Йорвик с большей частью нашего войска и подошли к крепостной стене. Внутрь города отец взял с собой только свою дружину. Он сказал, что хочет заполучить Йорвик целым и невредимым, этот город он не даст ни грабить, ни жечь.
Меня он тоже взял с собой, с нами был Тости ярл который присоединился к нашему войску еще на севере. Тости был ярлом в Йорвике, но горожане восстали против него из-за его жестокости. Ему пришлось бежать, он винил во всем своего брата, Харальда сына Гудини, который и пальцем не шевельнул, чтобы поддержать Тости.
Горожан собралось очень много. Отец обещал пощадить город. Взамен он потребовал преданности и много заложников. Тости указал ему сыновей знатных людей, и отец сразу же взял их в заложники.
Горожане просили дать им время, чтобы они могли выбрать остальных заложников из жителей окрестных селений. Теперь отец считал себя властителем всего Нортимбраланда. Он хотел, чтобы его объявили конунгом. Поэтому он велел, чтобы на тинг собрались жители не только Йорвика, но и всей округи. Это было накануне дня святого Матфея [21]. Горожане сказали, что им не оповестить всех о предстоящем тинге меньше чем за пять дней. Тогда было решено назначить тинг на четвертый день после святого Матфея. Место выбрали у Станфордского моста. К этому мосту сходится несколько дорог. Окрестным жителям удобнее всего было собраться именно там, к тому же мост находится в миле от Йорвика, к востоку от него. Йорвикцы должны были привести на тинг остальных заложников. Мы вернулись к нашим кораблям. Нам казалось, что йорвикцы уже не могут напасть на нас. Ведь они были разбиты в пух и прах.
Мы весело провели дни в ожидании тинга. В нашей легкой победе над Йорвиком все видели добрый знак.
Наконец наступил день тинга, он выпал на понедельник. Треть войска отец оставил с кораблями, а две трети вместе с Тости ярлом отправились на тинг.
Я был среди тех, кто остался. Остались с кораблями также ярлы Паль и Эрленд. И Эйстейн Тетерев. А епископ Тьодольв пошел с отцом.
— Харальд любил, чтобы его сопровождал епископ, — заметила Эллисив.
Олав кивнул.
— Утро было теплое и ясное, — продолжал он. — Почти все воины оставили свои кольчуги на кораблях. Путь был недолгий — всего несколько миль.
Мы коротали время в боевых играх, за шахматами, некоторые купались в реке. Воины по очереди стерегли заложников, которые оставались на кораблях.
Однако уже днем прискакали три всадника. Они поведали, что Харальд сын Гудини пришел с юга с огромным войском. И отец со своими воинами вступил в бой без кольчуг.
На раздумья времени не оставалось. Эйстейн Тетерев с большей частью воинов поспешили на помощь.
