Может, хочет показать, что и он тоже знает про святую Сунниву?
— Все верно, — сказала Эллисив.
— Так вы прожили на Сэле много лет? Тамошние монахи принадлежат к ордену святого Колумбана?
— Нет. К ордену святого Бенедикта Нурсийского.
— Вы говорили о книгах, — вспомнил епископ Торольв. — У нас здесь есть кое-какие книги и небольшой дом, где мы их переписываем. Блаженной памяти Торфинн ярл позаботился и об этом.
Книгами и переписыванием ведает у нас Транд священник. Я уверен, что он охотно примет вашу помощь.
— Не правда ли, Транд сын Эльвира? — обратился он к Транду священнику, который сидел поодаль.
Транд не следил за их беседой, он подошел, и епископ объяснил ему, в чем дело.
Транд охотно принял предложение Эллисив.
— Неужели вы пойдете туда в такую бурю? — удивился епископ.
По лицу Транда священника скользнула улыбка.
— Разве ветер такой уж сильный? — сказал он.
Когда они вышли из покоев, им показалось, что ветер пошел на убыль, буря стихала. Дом, где переписывали книги, находился рядом с домом епископа, Эллисив и Транд без труда дошли до него.
Видно, в доме кто-то был совсем недавно — в очаге еще тлели угли. Священник подбросил торфа и проворчал, что безрассудно оставлять огонь без присмотра.
Здесь было много книг — Торфинн ярл был действительно щедр к своему епископу. На столе лежали писчие принадлежности и раскрытая книга.
Транд достал кусок пергамента, на котором были сделаны наброски замысловатых заглавных букв.
— Это твоя работа? — спросила Эллисив. Транд кивнул. Потом он положил перед ней открытую книгу, Эллисив списала из нее несколько строк и протянула пергамент Транду.
— Умения у вас больше чем достаточно, — сказал Транд. — Значит, и работы будет столько, сколько захотите.
— Епископ продает эти книги?
— Да. У нас бедная община, а переписывание книг приносит ей доход. Но как вы догадались?
— Монахи на Сэле живут тем же, — ответила Эллисив. — Да еще тем, что им дают пилигримы.
Транд священник достал какую-то книгу.
— Можете начать с этой.
Эллисив с любопытством посмотрела на книгу. Она была написана Блаженным Августином и называлась «De doctrina Christiania».
— О христианском учении, — перевела Эллисив. Не знаю, смогу ли я писать об этом с чистой совестью. Я не уверена, что разделяю мысли Августина. Мне ближе учение православной церкви.
— Я так и думал. Я слышал вашу беседу с епископом Тьодольвом после гибели конунга Харальда.
— Ты тоже считаешь, что я погрязла в грехе?
Транд нахмурился.
— Значит, до вас дошли слова епископа?
— Конечно. Было бы странно, если бы этого не случилось при таком тесном соседстве.
— Не знаю, что нашло на епископа Тьодольва, — сказал Транд. — Обычно он более снисходителен.
Эллисив помолчала, но потом решила поделиться с Трандом своей догадкой.
— Я думаю, у епископа Тьодольва не совсем чиста совесть. Он благословил брак Харальда с Торой дочерью Торберга. Провозгласил ее королевой и оказывал ей соответствующие почести, хотя по закону женой конунга была я. Конечно, если епископ Тьодольв ставит земные почести выше Божьей справедливости, он поступил правильно. Теперь Норвегией будут править сыновья Торы. Я уверена, что мешала ему здесь, вот он и хотел всячески очернить меня.
— Может, и так. Хотя это и резко сказано по отношению к епископу. — Транд смотрел в книгу. — Конечно, по церковным законам союз конунга Харальда и Торы недопустим. Недаром епископ Бьярнвард так возражал против него.
— За это Харальд и сослал его в Исландию и нашел более сговорчивого епископа, — сказала Эллисив.
—Да, — согласился Транд. — Вы правы.
Потом спросил:
— Так вам правда не хочется переписывать сочинение Блаженного Августина?
— Я пошутила. Я уже переписывала сочинения Августина, и монахи на Сэле часто повторяли его слова. Мне будет полезно узнать, что написано в этой книге.
— Одно меня удивляет…— Транд умолк, но тут же заговорил снова:— Почему при вас нет ваших православных священников?
— Со мною из Киева приехали священники и даже один епископ. Но Харальд отослал их всех в Исландию.
— Значит, не только я пострадал от суровости Харальда?
— Нет. Было время, когда Харальд всех моих друзей считал своими недругами.
— И все-таки вы скорбите о нем?
— Я любила его, — ответила Эллисив.
— А я ненавидел.
Было неслыханно, чтобы священник открыто признавался в ненависти к кому бы то ни было. Очевидно, Транд был из тех, кто говорит то, что думает, не заботясь о последствиях.
Странно, но они беседовали так, будто давно знали друг друга. Может, потому, что их самый первый разговор состоялся перед лицом смерти, когда условная вежливость и пустые слова были лишними. Странно было и то, что он держался с нею как равный. Эллисив невольно задумалась, кто же на самом деле этот приемный сын Кальва. Транд сын Эльвира, назвал его епископ Торольв. Но кто был этот Эльвир?
— Ты случайно не сын Эльвира сына Грьотгарда, который был из рода халогаландских ярлов? — прямо спросила она.
— Да.
Теперь Эллисив все поняла. Когда Харальд убил Эйнара Брюхотряса и его сына, Эйндриди, Транд остался единственным потомком халогаландских ярлов по мужской линии. Они, так же как и потомки Харальда Прекрасноволосого, считали, что их род восходит к богам. Эллисив это было известно, потому что и Рюрик, который дал начало ее роду на Руси, также был потомком этих славных ярлов. Транд наверняка это знал…
Эллисив понравилась его откровенность.
— Можно прийти к тебе, если мне понадобится исповедник? — вдруг спросила она.
Он ответил с сомнением:
— Как католическому священнику цена мне невелика. А заменить православного я тоже не могу.
— Значит, ты отказываешь мне?
— Я уже оттолкнул вас однажды в тяжелую для вас минуту, — сказал Транд. — Я все-таки не настолько плохой священник, чтобы сделать это дважды.
Когда Эллисив возвращалась в свою поварню с книгой, пергаментом и всем необходимым для письма, ей казалось, что буря стала успокаиваться не только на острове, но и в ее душе.
Теперь у ее было занятие, которое безусловно всегда приносило ей утешение. К тому же она нашла человека, с которым можно поговорить, если станет совсем невмоготу.
Однако надежды на то, что в будущем распогодится — на Борге или у нее в душе, — у Эллисив не было.
На этот раз Олав явился не скоро
— Я хочу послушать еще об отце, — сказал он напрямик. — Что он был за человек? Наверное, ты знала его лучше, чем кто бы то ни было.
— Есть один человек, который знал твоего отца не хуже, чем я, хотя и совсем с другой стороны.
