Варяжским.
— Больше у тебя не было сына? — спросил Олав.
— Нет.
— И все-таки у тебя есть сын. И зовут его Олав.
Их глаза встретились.
— Не спеши так, — предупредила его Эллисив. — Подумай, хочешь ли ты иметь мать, которой место в битве у Станфордского моста? И еще одно, — прибавила она. — В каком-то смысле я там была. Ведь это я вышила стяг Опустошитель Стран, который сопровождал твоего отца — черный ворон на белом поле, — тот самый, что привиделся тебе парящим над полем битвы.
Приближалось Рождество.
Из Англии пришла весть, что в битве с Вильяльмом Незаконнорожденным погиб Харальд сын Гудини. Теперь в Англии правил Вильяльм. Но Эллисив это было уже безразлично.
Свирепствовали бури, и Эллисив почти все время проводила дома за переписыванием книг.
Она привыкла к своей поварне, сжилась с ней. Здесь было уютнее, чем в покоях епископа.
Да и служанки ее здесь тоже освоились — все чаще они норовили остаться при ней.
Пришел Арнор Скальд Ярлов.
Он прослышал, что она рассказывает Олаву историю жизни Харальда. И ему хотелось бы узнать, о чем она говорит. Возможно, тогда он сложит более удачную песнь о конунге, немного смущенно сказал он.
Эллисив ответила, что ее рассказ о Харальде вряд ли можно переложить на язык скальдов.
Он не понял, что она хотела сказать.
— О воинской доблести Харальда сложено довольно песен, — объяснила Эллисив. — Я видела, как он сражается, и видела, как умирают люди. Но то, что я знаю про него лучше других, не имеет отношения к его ратным подвигам.
Арнор приходил еще несколько раз, и они подолгу беседовали друг с другом.
Он рассказал ей о том, как Торфинн ярл боролся с Рёгнвальдом, сыном своего брата Бруси ярла, за владение Оркнейскими островами. Рёгнвальд был другом конунга Магнуса сына Олава.
От Арнора она узнала о жизни Кальва сына Арни в изгнании на Оркнейских островах. Кальв был приемным отцом Транда священника.
— Кальву всегда не везло, хотя он надежный друг и честен, как никто другой, — сказал Арнор. — Магнус посчитал его своим врагом, потому что Кальв пошел против его отца, и Кальву пришлось покинуть Норвегию. Конечно, он мог бы поладить с Магнусом и вернуть свои норвежские владения, если бы предал Торфинна ярла в ожесточенной битве между ярлами и перешел на сторону Рёгнвальда.
— Но Кальв этого не сделал?
— Нет. Торфинн ярл наверняка проиграл бы эту битву, лишись он поддержки Кальва. Торфинн — свояк Кальву, он был женат на его племяннице. Однако важнее другое — Торфинн оказывал Кальву гостеприимство, когда все другие отказали ему в этом.
Я знаю, Харальд считал, что Кальв предаст его, и это подозрение стоило Кальву жизни. Но я убежден: Харальд заблуждался.
— Раз ты помнишь Кальва, ты, наверное, помнишь, что вместе с ним в изгнании был и Транд священник.
— Да, в молодости Транд был отважным воином, из него мог выйти хороший хёвдинг. Но с ним что-то случилось. Он отправился на остров Иколмкилль, где жили монахи. И после этого стал священником… Я-то всегда считал, что кольчуга ему больше к лицу, чем сутана, — добавил он.
Транд священник тоже наведался к Эллисив.
Посмотрев, как идет у нее работа, он с похвалой отозвался о ней. Но все-таки спросил:
— Как у тебя с Блаженным Августином? Ты поладила с ним?
Он перестал обращаться к ней на «вы», это произошло как-то само собой.
— Мне нравится, как он пишет: понятно и хорошо. В первой книге он говорит о любви к Богу и к ближнему.
Из второй книги я успела переписать совсем немного. Но я все время думаю об этих семи ступенях, по которым человек поднимается, приближаясь к божественной мудрости. Августин говорит, что первая ступень — это страх перед Господом, потом он называет смирение, дальше идут знание и сила веры. И только на пятом месте любовь. Это не вяжется с тем, какое большое значение он придает любви в своей первой книге.
А вообще-то и не вижу противоречий между его учением и той верой, которую мне дали в Гардарики.
— Можно подумать, что ты собиралась стать священником, — заметил Транд.
— Нет, конечно. Просто у меня были хорошие наставники. Иларион рассказывал мне о милосердии Иисуса, учил меня греческой грамоте, он отличался таким смирением и ученостью, что отец поставил его митрополитом на Руси. А Феодосий — если я когда-нибудь и видела святого, так это Феодосий. Он признавал только любовь к Господу и любовь к ближнему. Это он проповедовал людям и сам строго следовал этому.
— Главная заповедь, — сказал Транд священник. — И самая трудная.
Эллисив кивнула.
— Ты веришь, что любовь Господа безгранична? — спросила она.
— В Писании говорится, что Бог и есть любовь, — ответил Транд. Нечаянно у нее с языка сорвалось то, о чем она старалась не думать:
— Значит, я могу надеяться, что Харальд не будет осужден на вечные муки? — И горячо добавила: — Лучше я отправлюсь за ним в преисподнюю, чем без него предстану перед Господом.
Транд священник подождал, пока она справится с волнением.
— Господь всемогущ, — сказал он. — Все в Его воле. Но ты, королева Эллисив, не должна любить человека больше, чем любишь Господа.
— Мои чувства сильнее меня, — призналась Эллисив, собственная горячность удивила ее.
Транд священник нахмурился.
— Я привык, что так говорят о ненависти или о мести, — сказал он. — Но не о великой любви.
Олав тоже пришел к ней, но на этот раз повод у него был не тот, что прежде.
Он привел мальчика по имени Скули, это был сын Тости сына Гудини. У мальчика не осталось никого из родичей.
— Я решил оставить его у себя, — сказал Олав.
— Но ведь ты не знаешь, что ждет тебя самого.
— Это верно. Но место для Скули я всегда найду.
Скули был красивый мальчик и, по-видимому, умный. Только глаза у него были грустные.
Приходил и епископ Торольв.
Ему нечего было сказать ей. Но, видно, он испытал облегчение, обнаружив, что в поварне не так скверно, как он предполагал.
И все-таки Эллисив чувствовала себя одинокой, душа ее была за семью замками.
Казалось, она стряхивала с себя оцепенение и оживала, только когда рядом был Олав и она рассказывала ему о своем прошлом.
Минуло Рождество.
Его отпраздновали как положено — отслужили мессы в церкви, ярлы и епископ устроили застолье.
На Рождество Эллисив показали человека, который завоевал расположение Ауд. Эллисив не могла понять, чем он сумел пленить Ауд, ясно только, что не наружностью. Ауд все дни пропадала с Ингигерд на усадьбе ярлов.
Было холодно, несколько раз по утрам землю покрывал иней. Однажды повалил снег, он пролежал всего одну ночь, погода изменилась.
Олав не показывался, и Эллисив тосковала.
Она была уверена, что он придет снова, не случайно он приводил к ней Скули. Возможно, ему просто
