первыми стали извиняться поляки, чью столицу сровняли с землей.
Впрочем, немцам из Восточной Европы еще повезло. В СССР немцев везли не в ФРГ, а совсем в другом направлении.
ДЕПОРТАЦИЯ РУССКИХ НЕМЦЕВ
К началу ХХ века в Российской империи жило порядка 1,2 млн. немцев, чуть меньше 1 % всего населения. Кроме остзейских немцев, были еще большие колонии переселенцев на Волге и на Алтае.
Манифест Екатерины от 1762 года приглашал немцев заселять пустующие земли России. Указ от 22 июля 1763 года гарантировал им навечно неприкосновенность, землю, освобождение от воинской повинности.
Немецкие привилегии сошли на нет, но землю они сохранили. В круговерти Гражданской войны около 400 тысяч немцев выехали на родину, и немецкие ученые очень радовались: оказалось, вернувшиеся сохранили диалекты, в самой Германии исчезнувшие в XVIII–XIX веках.
В 1922 году создали Автономную ССР Поволжских Немцев, АССР ПН. И названия деревень на Волге звучали так: Шафгаузен, Гларус, Филипсфельд, Эрнестинендорф, Гогерберг, Цюрих, Базель.
Неприятная в советские послевоенные времена тема: голод 1921 года вовсе не минул и немцев. В селе Гримм во время голода 1921 года из 11 тысяч жителей уцелело 5 тысяч.
Русские немцы были самым обычным, самым заурядным этносом российского суперэтноса. Те немцы, которые выбрали Россию своей родиной.
Российская империя могла воевать с Германией, но при этом нормально взаимодействовать с лояльными русскими немцами. Переименовать Петербург в Петроград переименовали (оставив немецкими названия Екатеринбурга, Ревеля, Риги и Гельсингфорса–Хельсинки), но при попытке Союза русского народа в августе 365 1914 устроить немецкий погром Департамент полиции «не рекомендовал» устраивать нечто подобное. Погрома не было.
С 1868 года, с введением всеобщей воинской повинности, немцев начали призывать на воинскую службу. Русские немцы воевали на стороне Российской империи в Первую мировую войну. Брат моего деда, Курт Шмидт, был отравлен газами на фронте и умер от скоротечной чахотки в 1922 году в возрасте 28 лет. А дед, Вальтер Шмидт, с 1914 по 1917 год был депортирован подальше от театра военных действий, в Карелию — не ровен час, перебежит к неприятелю[19].
СССР декларировал на каждом шагу свой интернационализм, клеймил Российскую империю «тюрьмой народов», но воевать с Германией и быть лояльным к собственным подданным–немцам он оказался совершенно не способен. Каким–то мистическим образом немцы, родившиеся на Алтае и в Поволжье, оказались виноваты в том, что Сталин не сумел до конца обмануть и использовать в своих интересах Гитлера.
Одна из любимых баек советского времени: что в СССР нет и не может быть национального неравенства. Вот и целый фильм «Цирк» сняли — исключительно на эту тему. Как у них, в страшном буржуазном обществе, обижают негров и как негров любят в СССР. Насчет негров судить трудно, но как же совместить с идеей «Цирка» Указ от 26 августа 1941 года? Согласно этому Указу, немцы в 24 часа высылались в Сибирь, на положение спецпоселенцев.
И хорошо, если спецпоселенцев! Ни в чем не повинных, чаще всего — лояльных России людей ссылали в тундру. Выбрасывали на обледенелые берега, без всяких средств к существованию, умирать. К весне из сотен людей выживало несколько сильнейших мужиков. У большинства и могил не было, — зимой хоронить невозможно, а весной начиналось гниение сотен трупов, и похоронить их оставшиеся все равно не смогли бы. И эти… «счастливчики», дожившие до весны живые скелеты, разбегались от несущих заразу трупов близких и родных.
Они пристраивались в заготконторы, на валку леса, становились рабочими самых различных профессий. А кто–то прибивался жить к ненцам, бежал из обернувшегося адом «цивилизованного» мира; эти учились разводить оленей, охотиться на дикого зверя. Из смеси русских и ненцев появился целый народ — долгане. Из смеси немцев и тундровых жителей возник целый оленеводческий род. Языком его стал немецкий — все же более гибкий и сложный. Слова, отражавшие охоту, оленеводство, вошли в язык от ненецкого, и только.
В 1990 году на Таймыре жило 3 028 немцев.
В армии немцев тоже снимали с фронта, выключали из боевых частей и ссылали. Некоторых удалось выдать за евреев, за финнов, и они довоевали. Доводилось мне знавать человека по фамилии Вогау, военный билет у которого был на фамилию Власьев.
А после войны был новый Указ Верховного Совета СССР от 26 ноября 1948 года за подписью Н. Шверника:
«В целях укрепления режима поселения для выселенных Верховным органом СССР… чеченцев, карачаевцев, ингушей, балкарцев, калмыков, немцев, крымских татар и др., а также в связи с тем, что во время их переселения не были определены сроки их выселения, установить, что переселение в отдаленные районы Советского Союза указанных выше лиц произведено навечно, без права возврата их к прежним местам жительства» [32, с. 61].
Согласно Указу, за самовольный выезд с мест спецпоселения полагалось 20 лет каторги. За помощь в побеге, за прописку на прежнем месте жительства и прочие преступления того же рода — 5 лет.
Одновременно уничтожалась историческая память; в местах, где искони веку жили немцы, изменялись все исторические названия, сжигались архивы, сравнивались с землей кладбища.
В 1986 году я постоял на том месте, где когда–то находилось немецкое кладбище города Плескау– Пскова. Сейчас там — ровные ряды пятиэтажек, жилой район. Где–то под или возле пятиэтажек лежат и мои прадед и прабабушка, Эдуард и Иоганна Шмидты, мой двоюродный дед Курт Шмидт. Говорят, при рытье котлованов часто тревожили чьи–то кости… Кости немцев, живших в Плескау с XV века, вывозились со всем остальным строительным мусором за город.
Что оставалось? Пролить в эту землю немного крови из вены, чтобы часть меня вечно оставалась там же, где прах Эдуарда, Иоганны и Курта облагородил русско–немецкую землю. И сказать то, что я считал нужным сказать этим людям, на понятном для них языке. Спите спокойно, хорошие мои, — есть у вас могилы' или нет, но вы живете в моей памяти. И будете жить в памяти ваших потомков до тех пор, пока стоит Земля и человечество не призвано на Высший суд.
ПРИВЛЕКАТЕЛЬНЫЙ НА РАССТОЯНИИ
Наивно представлять себе советский период истории как нечто одинаковое по смыслу. До 1953 года, до смерти Сталина, советская империя расширялась изо всех сил. Потом, с конца 1950–х, СССР откровенно будет стараться только удержать завоеванное (что тоже окажется неимоверно трудным, практически невозможным). Создание любой. империи требует огромных усилий от народа — империалиста.
Любой народ, строящий империю, рискует расточить на нее слишком много сил и уже не быть в состоянии нормально развиваться дальше. Парадокс — но, увлекшись строительством империи, народ вполне может утратить тот соблазн, который и необходим для создания жизнеспособной империи.
Сталинской империи сказанное касается в гораздо большей степени, чем любой другой. Действительно — ну где тут нормальный соблазн, так необходимый для империи? Этот соблазн так невелик, что действует в основном на самые отсталые народы. Даже мусульмане Средней Азии, горцы Кавказа и вчера еще молчавшие жители Прибалтики поднимаются против оккупантов. Нет ни одного народа империи, который однозначно выбрал бы империю Сталина, а не свободу и не другую империю.
Поразительная вещь: СССР привлекателен в основном на расстоянии. Причем привлекателен он именно потому, что он — империя советская. Та страна, в которой строится «новая жизнь», идет грандиозный эксперимент. Вся Европа хочет, чтобы социалистический эксперимент был поставлен, но ставится–то он именно в СССР!
В 1918 году французские моряки в Одессе помешали своему правительству наступать на большевиков.
В 1920 французский генерал Жанен позволил чехам отдать на расстрел Колчака, не имея ничего
