меньше специалистов, предпринимателей, богатых людей, профессоров, шоферов, математиков и филологов, чем у других народов империи, особенно у армян и греков, а местами даже у арабов (например, в Сирии). Эти народы и раньше были цивилизованными, а теперь их отрыв от имперского народа просто пугает. Ведь турки не двигались вперед, а только расточали себя, пока армяне быстро развивались.
И даже арабы в Месопотамии и в Северной Африке, даже курды начинают иначе смотреть на турок. В XVI веке арабам было предельно ясно: турки несут то, чего нет у самих арабов. В конце XIX века это далеко не очевидно.
Имперский народ справедливо пугается потери привилегированного положения. Его начинает угнетать чувство ущемленного достоинства, и к тому же все крепнет подозрение: имперский народ обманули. Усилия и потери перестали давать прежний результат… Почему?! Ведь прежде, еще лет пятьдесят, даже двадцать назад, все было так замечательно …
Имперский народ угнетает ощущение обмана. Его побеждают — но нечестно, не по правилам. Если бы Турцию победил новый Суворов — это было бы горько для турок, но справедливо. Теперь же получается так, что турки все делают правильно, а результаты их страданий, усилий и жертв присваиваются другими, хитрыми и подлыми. В Турции подлыми хитрецами оказываются армяне, в Российской империи — евреи.
Кто виноват?! Разумеется, никто. Просто империя вступает в стадию распада. Имперский народ может сколько угодно жалеть об этом, но он уже сказал то, что был в состоянии. Его проблемы и состоят в том, что этот народ расточил себя, подтягивая всех окружающих до своего уровня.
Особенности Российской империи еще и в том, что она вовсе не центр мира, каким была Римская империя. Это скорее периферия центра. Это империя, для ядра которой тоже необходима модернизация. Завоеванные перестают получать импульсы развития от ядра империи и обращаются к центру европейской цивилизации — к Германии, Франции, к миру англосаксов. Это трактуется и как нарушение взятых уже обязательств, и как предательство.
Что поделать! Это иссякает соблазн, исходящий от империи.
Теперь имперский народ все чаще начинает жить в прошлом, рассказывая самому себе и окружающим о своих героях. Не хотят слушать? Это неуважение! Предлагают обратить внимание на «сегодня», а не на «вчера»? Издеваются! В России это называется «исторический подход». «Исторически» подходили к жизни, к экономике, ко всему на свете многие эмигрантские газеты и журналы еще в 1980–е годы. В самой России «исторический» подход пронизывал собой все «патриотическое» движение еще в начале 1990–х годов. Если у нас были Суворов и Менделеев — кто нам страшен!
Но периферия империи уже прочно догнала, а то и перегнала центр. И может обходиться без него. Периферия уже получила от центра империи все, что ей нужно, и теперь может поступать с ним запросто. Захочет — останется в империи. Надо будет — выйдет из нее.
ЧТО ДЕЛАТЬ?!
Стратегия завоеванных зависит во многом от поведения завоевателей: на них привыкли полагаться, они определяют, на каких основаниях и по каким правилам будет дальше жить вся империя.
Центр Российской империи проявил лояльность к Финляндии — и Финляндия ответила лояльностью. Центр надавил на Украину — и пожал тупую конфронтацию. Центр объявил евреев исчадиями ада и начал с ними планомерную войну — что оставалось евреям, кроме как самим встать на тропу войны с империей?
У центра же есть как минимум три способа реагировать на «подрастание» периферии.
1. Игнорировать изменяющееся положение вещей.
Так поступали в Российской империи в период правления Николая I. В результате проблема благополучно загонялась внутрь: в официальной жизни ее как бы не существовало, но все вынужденно знали, что такая проблема существует (например, проблема униатов).
На какое–то время может даже показаться, что проблема и впрямь сама рассосалась, но в действительности под лакированной поверхностью накапливается напряжение. Рано или поздно оно прорвется, взрыв неизбежен, вопрос только, когда именно он произойдет.
2. Стремительно развиваться так, чтобы опять стать интересными для всей периферии.
Такой поворот теоретически возможен, но в реальной истории ни разу не реализовался. Всегда развитие покупалось только отказом от империи.
3. Своевременно реагировать на требование культурной автономии, затем ограниченной политической автономии, самоуправления. Потом на требования частичного суверенитета …
Такой путь потворства завоеванным неизбежно ведет к распаду империи. Сначала внутри нее появляются автономии, потом полунезависимые полугосударства с правом внутреннего самоуправления, потом эти полугосударства частично выходят и на самостоятельные международные отношения… А там уже и отделение сформировавшегося государства становится чем–то естественным и чуть ли не неизбежным.
Австрийская империя — пример такого счастливого, благополучного распада. В 1849 году венгров принудили остаться в империи. Но с 1867 года это уже не Австрийская империя, а двуединое государство, Австро–Венгрия. К независимости славян в этом государстве относятся куда сложнее, чем к венгерской (то–то счастье для Карла Маркса), но та автономия, которой пользуются чехи, словаки и поляки, в Российской империи предоставлена только Финляндии.
Помню свое изумление при виде портрета на стене в одном кабачке в Кракове… Какое–то страшно знакомое лицо человека в старинном мундире, с длинными, нафабренными усами… Где–то я видел этого человек, дай Бог памяти, где именно ….
— Верно, это Фpaнц–Иосиф, — поразил меня польский приятeль.
— Как?! Он же завоеватель… Оккупант …
— При австрийцах поляк мог достигнуть в провинции Галиция любой должности — чуть ли не поста губернатора. А если он хорошо знал немецкий, переезжал в Вену — то мог стать и министром этого вот… с портрета. И в Галиции было самоуправление.
— Не могу представить, чтобы в Варшаве повесили в кабачке портрет Николая II, а в Щетине — Вильгельма …
— И не повесят.
Так мне был преподан урок благодарной памяти тех, кому дали без революций и войн отделиться от рушащейся империи.
Увы! В Российской империи ничего подобного не возникало.
«Надо сказать, что имперская идея — понимание и учет этнических и культурных особенностей частей огромной империи — была чужда сознанию последних русских императоров. Политикой «русификации» Александр III надеялся осуществить более «интимное» и «верное» вхождение населенных инородцами областей в русскую государственность» [80, с. 40].
Действительно, ну ввели в армии кушаки вместо брючных ремней. Ну, основали Русский музей. Ну, царь удалил из свиты офицеров с нерусскими фамилиями…
С дочерью одного из таких офицеров я был лично знаком. В преклонных годах, она умерла уже в 1990–е годы. Звали ее Наталья Ростова — в честь литературной героини. Но вообще–то настоящая фамилия ее отца была датская — Борхсениус. О приключениях папы дочь рассказывала так:
— Царь говорит папе: мол, хороший ты офицер, и расставаться с тобой жалко… Но ведь не русская у тебя фамилия! Как же я, русский император, могу тебя держать у себя в свите?![15]
А папа был большой поклонник графа Толстого, он и говорит:
— Ваше Величество, я давно готов русскую фамилию принять… Если будет на то воля Вашего Величества — то. хоть сегодня.
— И какую ты фамилию возьмешь?!
— Если позволите — Ростов.
Тут император обнял папу и даже прослезился от умиления.
Может быть, было это и не совсем так, но не в том же суть… Главное, как можно укрепить империю
