РЕАБИЛИТАЦИЯ РУССКИХ
Большевики пришли к власти под вопли о «русском великодержавном шовинизме» и о «захватнической политике царизма». Иначе они бы вообще никогда не пришли к власти. В первые годы советской власти господствовало, например, официальное мнение, что Богдан Хмельницкий — «предатель и первый враг» украинского народа», а решения рады 1648 года в Переяславле — «юридическое оформление начала колониального господства России над Украиной» [118, с. 236].
Естественно, с помощью таких слов никак невозможно объявить ни упорного желания Советской России овладеть Украиной, ни всего дальнейшего господства. Поэтому в двух последующих изданиях Большой советской энциклопедии таких «Неправильных» оценок не давали и делали порой совершенно восхитительные высказывания: «Воссоединение Украины с Россией имело прогрессивное значение для развития украинской культуры и просвещения …» и тут же: «украинцы не имели возможности обучаться на своем родном языке» [119, с. 562].
Удивительно — но дикое противоречие внутри одного и того же текста совершенно не смущало авторов!
Впрочем, еще в мае 1921 года Всеукраинское совещание при ЦК КП(б)У выдвинуло тезис, что проповедь национального самоопределения и отделения, прогрессивные до революции, стали после революции реакционными, ибо стали «средством натравливания трудящихся масс Украины против рабочих и крестьян России». Эка ловко они повернули!
Впрочем, первые годы советской власти «буржуазные националисты» чувствовали себя в СССР сравнительно неплохо. Это позже, в начале 1930–х, Грушевский, долголетний профессор Львовского университета, председатель Центральной рады в 1917–1918 годах, загадочно умрет на отдыхе. Пожилого профессора пригласили в Кисловодск отдохнуть, и он умер от гриппа в процессе лечения. Примерно как М. Фрунзе во время пустяковой операции.
В те же годы Яворского, советского украинского историка (родом из Галиции), за прекрасный немецкий язык объявили шпионом и расстреляли.
Очень любопытно бывает почитать предисловия к сборникам украинского фольклора, учебники украинской фольклористики советского времени… Если фольклор и авторские произведения направлены против москалей — то это произведения реакционно–националистические. Вот если против турок, татар, ляхов — то они, разумеется, прогрессивно–революционные.
В Собрании сочинений Ивана Франко нет многих его произведений (в том числе лучших), а изданные напечатаны с большими купюрами.
Сочинения почти обожествляемого на Украине Тараса Шевченко тоже выходили с купюрами — нельзя же было показывать читателю его стихи, в которых «проклятые москали гнетут Украйну»!
Согласно первоначальной линии коммунистов, в этом не было ни малейшей необходимости, но если строить империю и если центр этой империи — Великороссия, то, конечно, и «буржуазные националисты», и многие стихи Шевченко становятся очень уж неудобными.
Сложность в том, что украинские националисты были не только буржуазные. Самые что ни на есть ортодоксальные украинские коммунисты разработали целую программу реальной украинизации. Это были коммунисты, но национально мыслящие! В первую очередь это прозаик и поэт Микола Хвылевой, Михаил Волобуев и член ЦК КП(б)У Александр Шумский.
Позицию Шумского поддержала и украинская коммунистическая партия, действующая на Западной Украине, в Галиции, в Польше!
Хвылевой пишет ряд статей, цитируя решения ХII съезда, он считает, что необходима дерусификация города и пролетариата… а то какая же это украинизация?! «… не надо смешивать наш политический союз с Россией с литературой… Поляки никогда не дали бы Мицкевича, если бы они не перестали ориентироваться на русское искусство. Дело в том, что русская литература веками тяготеет над нами, как господин положения, который приучил нашу психику к рабскому подражанию… Идеи пролетариата известны нам и без московского искусства… Даешь собственный ум! Прочь от Москвы!»
М. Волобуев в начале 1928 года опубликовал большую статью «К проблеме украинской экономики» в журнале «Большевик Украины». Он весьма убедительно доказывал, что Украина экономически самостоятельна и вовсе не зависит от России. Волобуев обожал приводить цитаты из Ленина, но реально за этими цитатами удивительным образом просматривался тот же Грушевский.
Спорить на содержательном уровне с украинскими националистами было невозможно, поэтому их стали просто травить. В центральной прессе стали появляться статьи про мелкобуржуазное националистическое течение — «хвылевизм». Парторганизации принимали соответствующие решения.
В обстановке травли летом 1933 года покончили с собой Микола Хвылевой и Николай Скрыпник, член КПСС с 1897 года, нарком юстиции, потом нарком просвещения в Украинской ССР. Действительно ли покончили с собей или им помогли — мне не удалось установить.
Такая же борьба «местных коммунистов–националистов» и центра шла везде, во всех решительно республиках. Первый татарский историк Газиз пострадал именно как «националист».
В 1928 году состоялось «Крымское дело» Вали Ибрагимова, председателя татарской Крымской ЛССР. Ибрагимов хотел создать образцово–показательную татарскую советскую республику, призывая турок создать такие же у себя в Турции. Он вовсе не отступался от советской идеологии, он только был еще и татарским националистом.
В январе 1928 года Вали Ибрагимова посадили, в мае Верховный суд не принял дела к рассмотрению за недоказанностью обвинения (так и в Третьем рейхе порой суды отказывались выносить приговоры «в соответствии со здоровым расовым инстинктом). Ибрагимов и его люди расстреляны по заочному приговору коллегии ГПУ.
Наивно видеть в этом всплеске национализма хоть что–то антисоветское — «усиление национальных чувств носит в СССР особый характер, и это важно подчеркнуть. Речь идет не о свободно выражающей себя этнической оппозиции… Национализм в СССР развивается в рамках советской идеологии и советских институтов» [101, с. 334].
Против централизации и русификации шли люди, полностью или на 90% разделявшие убеждения и представления коммунистов.
«Трагедия коммунистов–интеллектуалов в национальных республиках заключалась в том, что они не только верили на слово Ленину, но и были искренне убеждены, что сам Ленин верит тому, что он говорит по национальному вопросу» [114, с. 123].
Буда Мдивани в Грузии, Султан Галиев в Татарии… Печальна их судьба! Они искренне хотели реализовать коммунистическую идею и не успели понять, что настали другие времена. Стоило им хотя бы попытаться перейти от теории к практике — и коммунисты–националы «оказывались в опале, из которой не мог их вытащить даже сам Ленин».
Очень часто «закручивание гаек» связывают с именем Сталина. Я совершенно не ставлю цели реабилитировать этот мрачный исторический персонаж, но боюсь, что поворот в идеологии мало связан с той или иной исторической персоной. Чтобы строить хоть какую–то нормальную жизнь, необходимо было перейти от пропаганды сожжения «их» «нашими» в топках паровозов к взволнованным рассказам о том, как «они» сжигали «нас». Так же закономерно приходилось заменять призывы к интернациональной солидарности трудящихся «призывами иного порядка, призывами к солидарности исторической, национальной, религиозной. Тем самым он ввел в советскую идеологию новые, глубоко видоизменившие ее элементы» [101, с. 38].
Возможно, Сталин по структуре своей личности идеально подходил для такого переворота, но все– таки дело не в нем. Переворот пришлось осуществить просто для того, чтобы строить империю.
До 1936 года даже имам Шамиль или племенной вождь в Казахстане Кеннесары Касымов объявлялись «прогрессивными» борцами с «тюрьмой народов». С точки зрения ученых школы историка– большевика М. Н. Покровского, даже басмачество — это «прогрессивное национально–освободительное движение». Термин Покровского «военно–феодальный империализм» вызывал восторг у Ленина и его гвардии. Книга М. Н. Покровского «Русская история в самом сжатом виде» вышла с предисловием Ленина,
