Яркий солнечный свет, проходя через стекла высокого витражного окна, падал вниз разноцветными столбами, видимыми благодаря кружившимся в них маленькими частичками пыли, в остальных же частях церковного помещения царил густой полумрак. Как только викарий вошел, небольшая дверь за ним захлопнулась, создав тем самым еще одно затемненное пространство позади него. Он внимательно огляделся вокруг, медленно переводя взгляд от стены к стене, но, казалось, все было в порядке, и направился к алтарю. Его шаги эхом отдавались в огромном холодном помещении. Не успел он пройти и нескольких метров, как заметил впереди, в ближайшем к алтарю ряду в передней части церкви, темную коленопреклоненную фигуру. Ее было плохо видно, потому что как раз между ним и этой фигурой падал яркий луч света, делая ее очертания едва различимыми сквозь танцующие в луче пылинки. Похоже, что она была закутана в плащ или длинное пальто, но на таком расстоянии трудно было что-нибудь сказать с полной уверенностью. Не говоря ни слова, викарий двинулся к этой фигуре, предполагая, что она обернется на звук его шагов. Однако фигура оставалась неподвижной. Он подошел ближе, но по другую сторону яркого луча света все по-прежнему оставалось расплывчатым, и теперь он вовсе не был уверен в том, что там вообще был кто-нибудь. Казалось, что вокруг было слишком темно. Он пересек полосу света, падавшего из высоких окон, и ослепленный его яркостью, заморгал, привыкая к внезапному полумраку. Все еще плохо видя после резкой смены света и тени, он остановился как раз позади коленопреклоненной фигуры, и протянул вперед руку, намереваясь коснуться ее плеча. В то же самое время голова фигуры начала медленно поворачиваться в его сторону.
Викарий вдруг почувствовал, что в церкви ужасно холодно, гораздо холоднее, чем обычно бывает по утрам; холод пробирал до костей, казалось, глаза замерзают в глазницах. И в тот же момент, когда голова полностью повернулась в его сторону, он услышал низкий раскатистый звук, отдаленно напоминающий хохот, и на него уставились черные обугленные глазницы.
К счастью, в этот момент все чувства покинули бедного викария и он, потеряв сознание, тихо осел на твердый каменный пол.
Глава 7
Келлер свернул в пустынный проулок, и покрышки громко зашуршали по гравию, словно возвещая о его прибытии. В машине у него уже лежал полный список пассажиров рокового рейса, полученный от молодого сотрудника пассажирской службы, дежурившего той ночью. Сначала парень отказывался дать ему этот список, но Келлер проявил настойчивость, заметив, между прочим, что легко мог бы составить его сам, порывшись в газетах. Парень, наконец, сдался и даже выложил кое-какую дополнительную информацию о пассажирах, на что, собственно, Келлер и рассчитывал. Он собирался попозже, когда будет время, тщательно изучить список, хотя и не представлял себе, что это может ему дать. Но с чего-то все равно надо было начинать.
Ближайшей же задачей Келлера было встретиться с Бет Роган, женой погибшего командира, и эта перспектива его не вдохновляла: придется ворошить прошлое и бередить старые раны.
Дом Роганов находился в Шеппертоне, неподалеку от озера, облюбованного яхтсменами, в число которых входил и капитан Роган, обожавший, как было известно Келлеру, этот вид досуга. Дом был не большой, но и не маленький, и его отличала какая-то естественная неброская элегантность. Не успел Келлер заглушить мотор Стэга, как входная дверь открылась и на пороге появилась Бет.
Последний раз они виделись во время общих похорон всех погибших в авиакатастрофе; тогда она была бледна и казалась надломленной. Во время долгой панихиды он несколько раз ловил на себе ее взгляд, хотя лицо ее оставалось бесстрастным; сам он был еще слишком подавлен происшедшими событиями, чтобы как-то проявить свои чувства к ней. Сейчас Бет выглядела красивой и жизнерадостной, как и прежде, а белая блузка и такого же цвета брюки ей были к лицу значительно больше, нежели черное траурное одеяние, в котором он видел ее в прошлый раз. Длинные каштановые волосы были сколоты на одну сторону, что придавало ей вид совсем юной девушки, почти школьницы. Она слегка подняла в приветствии руку, в другой же руке он заметил у нее бокал с каким-то темным напитком.
Он выбрался из машины.
– Привет, Бет.
– Привет, Дэйв.
Несколько мгновений они стояли молча, разглядывая друг друга. Теперь, находясь от нее лишь в нескольких шагах, он увидел появившуюся вокруг ее глаз тонкую паутинку морщинок и небольшие складки на шее, которых не было прежде. Но она все еще была красива. Темно-карие, казалось, бездонные глаза, неотрывно и напряженно смотрели па него.
– Почему ты до сих пор не появлялся? – спросила она.
– Извини, Бет, я думал, что так будет лучше, – ответил он.
В ее глазах, подобно отблеску света в глубине темного колодца, мелькнул гнев. Она повернулась и вошла в дом. Он последовал за ней в гостиную и остановился у домашнего бара.
– Хочешь выпить, Дэйв? – спросила она, снова наполняя свой стакан шерри.
– Пока нет, Бет. Если только кофе.
Она тут же скрылась на кухне, дав ему возможность поудобнее устроиться на пестреньком диване и осмотреться. Последний раз, когда он был в этой комнате, здесь было полно народу, отовсюду неслись обрывки оживленного разговора, в воздухе висела сизая пелена табачного дыма. Вот также тогда он сидел на этом же самом диване, пьяный и одинокий, плохо соображая, что к чему. Он вспомнил, как Бет весьма недвусмысленно улыбаясь, смотрела на него сквозь толпу, и эта улыбка, предназначенная только ему, предполагала, что он волен истолковать ее по своему усмотрению. И вот сейчас он снова здесь, и она идет к нему, протягивая кофе, а на лице почти та же улыбка.
Поблагодарив, он взял кофе и поставил чашку на пол, рядом с собой. Она опустилась в кресло напротив и сидела там, не спуская с него глаз, беспрестанно поглаживая пальцем тонкую ножку бокала с шерри, ожидая, когда он заговорит.
– Ну, как ты, Бет? – наконец спросил он.
– У меня все в порядке, – глаза ее сразу стали серьезными.
– Да, это был жестокий удар...
– А ты знаешь, что мы собирались развестись? – резко оборвала его Бет.
Он удивленно взглянул на нее.
– Ну, я чувствовал, что у вас какие-то проблемы, но...
Резкий саркастический смех снова прервал его.
– Проблемы! Да знаешь ли ты, что ты сам был одной из этих проблем?
– Бет, но это же было много месяцев назад. И это ровно ничего не значит.
– Точнее говоря, пять месяцев назад. К тому же, Питер вовсе так не считал.
– А как он об этом узнал?
– Разумеется, от меня.
– Но почему? Зачем ты сказала ему? – В его голосе появилось раздражение. – Это же была случайность. Я был одним... – он запнулся и отвел глаза.
– Одним из немногих, ты это имел в виду, Дэйв?
Он промолчал.
– Да, ты был одним из... немногих...
Она со злостью отпила из бокала глоток шерри. Напряжение еще несколько мгновений держало ее, затем гнев ее, казалось, утих и плечи поникли. Бет сидела, уставившись в пол где-то посередине между ними. Когда она заговорила снова, ее голос был каким-то безжизненным.
– За несколько дней до того рейса я дала ему список своих любовников.
– О, господи, но зачем, Бет?
Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза. Теперь в ее голосе звучала горечь.
– Чтобы отыграться на нем. Наш брак уже давно дал трещину. Ты же знаешь меня, Дэйв. Я не из тех женщин, что сидят и безропотно дожидаются, когда их муженек вдоволь налетается.
Она встала и подошла к окну, руки сложены на груди, тонкие пальцы по-прежнему сжимают ножку бокала. Не поворачивая головы и глядя на простирающийся за окном газон, Бет продолжала:
– Про меня знали все, кроме него. Я думаю, ты тоже все понял при первой же нашей встрече.
Именно так все и было. Он хорошо помнил тот день, два года назад, когда впервые увидел ее: холодный
