как мы шли навстречу друг другу, то расстояние между нами сокращалось быстро. Поступать так далее было бы нелепо. Нам следовало придумать что-нибудь другое, чтобы отпугнуть его.
Белые медведи, по-видимому, боятся людей и собак. Большая часть их бродит повсюду по ледяным просторам, но здесь они как будто сосредоточены вдоль всего побережья Северо-Восточной Земли. Вероятно, охотятся на них в основном летом вблизи северо-западного берега Шпицбергена в открытой воде. А здесь кругом плавучий лед, и суда в эти места не заходят.
Убив белого медведя даже в порядке самозащиты, мы считали неразумным бросать его и поэтому вынуждены были разделать мясо медведя на корм собакам. Это заняло несколько часов и оказалось для всех нас очень тяжелой работой. Но теперь у собак возникла ассоциация между идущим белым медведем и мясом, и начиная с этого времени, как только показывался медведь, их невозможно было удержать. Они приходили в настоящее неистовство, и мы с трудом с ними справлялись.
На следующий день утром, 27 мая, мы вышли на более молодой лед и очень быстро продвинулись вдоль разводья, сделав большой переход. Накануне нам пришлось идти по очень неровному, трескающемуся льду. Повсюду виднелись следы медведей – сотни следов шли буквально во всех направлениях. Можно было видеть, как след приближался к разводью и тут где-то исчезал, затем снова появлялся, и там, где медведь с трудом взбирался на лед, оставались отпечатки его когтей.
Наконец после четырех– или пятичасового перехода мы увидели остров Фипса. Зрелище это было чудесным. Небо над нами было затянуто облаками, но к юго-востоку оно было голубое; переливаясь, свет создавал великолепное зрелище. В солнечном свете сиял остров Фипса. Над ним было голубое небо.
Весь лед между нами и островом Фипса был бледного серовато-голубого цвета, а небо – цвета очень темной сероватой сепии, переходившего над островом в великолепную голубизну. По-моему, таким красивым мы остров Фипса больше никогда не видели. Хорошая дорога тут кончилась, и мы с трудом прокладывали себе путь через сильно всторошенный лед. Пересекая едва проходимую ледовую гряду, мы увидели кровавые следы: белый медведь тащил тюленя из соседнего разводья. Он проволок его ярдов 50, перетащил через гряду высотой примерно 15 футов на другую сторону и там… запировал. От тюленя осталось только несколько костей. Собаки, учуяв запах крови, устремились по следу, и их уже нельзя было удержать. По ту сторону гряды мы очутились на другой льдине, которая простиралась до горизонта. Вдали мы не видели уже никаких признаков ледовых гряд – только остров Фипса, залитый ослепительным светом.
Теперь мы были милях в семи от острова, пройдя добрых четыре мили прекрасной дорогой по совершенно ровной льдине. Это навело меня на мысль, что мы, возможно, достигли припая и сегодня без особого труда доберемся до твердой земли. Впервые за все путешествие я подумал, что мы добьемся своей цели. (Однако, пока мы фактически не вступили на землю, нельзя было быть абсолютно уверенными, что нам это удастся, так как лед все время был в движении и всякое могло случиться.)
Аллан и Кен были далеко впереди. Аллан шел первым; спина совсем не донимала его, и нелепо было держать его все время третьим номером, когда он прекрасно мог идти впереди. Я едва видел его вдали, а Кен держался за ним. Фриц и я двигались параллельно на расстоянии ярдов двадцати друг от друга и разговаривали. Так, сидя на нартах и болтая, мы ехали почти час, затем заметили, что начинаем приближаться к Аллану и Кену. Они находились в трех или четырех милях от острова Фипса и, очевидно, встретили какое-то препятствие, так как стали сворачивать вправо. Приблизившись, мы поняли, в чем дело: оказалось, что льдина кончилась. На остров Фипса мы не попадем. Огромная полоса воды и ледяной каши отделяла его от нас. Нам оставалось только двигаться вдоль края разводья. Мы прошли несколько миль, наконец решили свернуть и пойти по битому льду и… будь что будет.
В это время Аллана сильно напугал белый медведь. Обычно у Аллана не было при себе ружья. Я только несколько раз видел его с ружьем в руке, и это бывало большей частью тогда, когда я фотографировал. Аллан испытал настоящее потрясение. Белый медведь появился внезапно, когда Аллан шел далеко впереди Кена и в качестве орудия защиты у него была только парашютная ракета. Он вытащил ракету из своего мешка и нацелил ее в медведя. Медведь ушел, что крайне удивило нас. Прицелившись аккуратно, Аллан мог попасть в медведя, испугать его и обратить в бегство, однако ракета могла и не оказать никакого действия.
В тот вечер после длинного санного перехода остров Фипса казался нам совсем близким, и мы понимали, что надо искать какие-то пути, чтобы как можно скорее попасть на него. Мы вышли на битый лед и с огромным трудом продвинулись мили на полторы. Один раз мои нарты перевернулись, неудачно столкнувшись с ледяной глыбой, и аккуратно опустились вверх дном в лужу талой воды. Кинокамеры и пленка лежали на нартах поверх всего груза, так как это было для них, несомненно, самое безопасное место. Когда я укладывал поклажу на нарты, мне не приходило в голову, что нарты могут перевернуться вверх дном и ящик окажется в воде, а остальная кладь – над водой. Извлечь нарты стоило адского труда, но в конце концов, основательно повозившись, мы сумели поставить их на полозья. К счастью, ящик с кинокамерой был герметически закрыт; предосторожности ради мы для изоляции выложили его внутри резиной.
Этим вечером мы оказались на маленькой плоской льдине ярдов 150 в поперечнике. Разбили лагерь, поели и решили спать под открытым небом. Установили несколько столбов, маркировочные флаги и направили их на определенные ориентиры на острове Фипса, чтобы можно было определить наше движение по отношению к нему. Примерно через час после того, как мы остановились лагерем на льдине, обнаружили, что движемся с угрожающей быстротой мимо острова Фипса. Мы тогда находились уже в каких-нибудь полутора или двух милях от ближайшей точки острова и за это время даже чуть-чуть приблизились к нему, но нас уносило дрейфом мимо него. За ночь, примерно за восемь часов, нас унесло миль на шесть. Это вселяло тревогу. Если бы мы плыли параллельно острову Фипса, было бы не так плохо; но мы слегка приближались к нему, и весьма вероятно, что мы ударимся о его дальнюю оконечность. При этом льдина, конечно, расколется на части.
Ближайшие льдины были ярдах в 200 от нас, а перебраться по разделявшей нас ледяной каше казалось невозможным. Вернуться назад мы тоже не могли. Пришлось оставаться на месте. Ночью спали не слишком хорошо и все время просыпались. Просыпаясь, я бросал взгляд на остров Фипса, который, казалось, становился все ближе и ближе. Теперь уже были видны возвышавшиеся на нем скалы. К завтраку мы находились в четверти мили от острова, но двигались очень быстро. На глаз казалось, что столкновение неизбежно. Тут же совершили разведку, чтобы убедиться, не удастся ли нам покинуть льдину, но это было невозможно. Вокруг нас тянулись сплошные лужи, и не оставалось никаких надежд перебраться на другую льдину. В течение пяти часов нам ничего не оставалось, как сидеть и ждать, что произойдет.
К северо-западу от острова Фипса, милях в пяти от него, находился островок. Тогда мы не знали его названия, но впоследствии выяснилось, что то был остров Литл-Блэкборд. Основной дрейф льда шел между этим островом и островом Фипса. Когда наша льдина приблизилась к проливу между двумя островами, мы сообразили, что там может образоваться какое-то скопление плавучего льда. Это было чисто теоретическое предположение, и мы решили: «Хорошо, будем готовы». В то мгновение, когда все льдины, столкнувшись, соприкоснутся, мы пойдем. Так и произошло, как предполагали, – случайно ли или потому, что мы рассуждали здраво, можно только гадать. Едва мы очутились посредине между двумя островами, как все льдины, пробиваясь вперед, действительно сгрудились. Мы воспользовались этим, немедленно покинули нашу льдину и направились на северо-запад к Литл-Блэкборду. К тому времени стало ясно, что на остров Фипса нам не попасть. Мы уже миновали его. У нас были резонные основания идти к острову Литл-Блэкборд, но, начав перебираться через движущийся лед, мы вскоре обнаружили, что на нашем пути есть несколько очень плохих участков и некоторые из них весьма опасны. Но у нас был уже большой опыт пребывания в подобных условиях, и нам надо было как можно скорее перебраться на сушу.
Фриц и Кен шли впереди. Я остановился, чтобы зарядить кинокамеры, и отстал. Когда я наконец догнал Аллана, мы увидели, что от остальных двух наших спутников нас отделяет полоса ледяной каши, да и весь район теперь (утром 28-го) был уже испещрен многочисленными лужами. Мы потратили около пяти часов на то, чтобы соединиться с Кеном и Фрицем, и вся эта операция была, конечно, рискованной. Все здесь было в движении. Не раз нам удавалось добираться до какого-нибудь разводья, где плавали многочисленные устойчивые льдины, но все они вращались вокруг нас. Вначале все передвигалось в одном направлении со скоростью примерно двух узлов, затем останавливалось и внезапно начиналось обратное движение со скоростью полтора узла, и так без конца…
