Мать принялась ожесточенно перемешивать содержимое кастрюли.
— Иди в свою комнату, Фредрик, еда еще не готова, — сказала она сдавленным голосом.
Снова раздалось мяуканье, и из-под стола высунулась кошачья голова.
Какой-то дядька с бородой сидел за столом, положив на руки подбородок. У дядьки были живые, смеющиеся глаза.
— Томми, ты напугал мальчика. Пожалуйста, уходи.
Но дядька и не думал уходить. Он провел в доме еще несколько часов, играл с Фредриком, подбрасывал его в воздух и вытаскивал из его ушей волшебные монетки. Он катал по полу фрикадельки, по-старушечьи повязал на голову материнский передник, танцевал казачка и пел. Это был самый веселый дядька, какого когда-либо приходилось видеть Фредрику.
Когда пришел отец, дядька ушел, так и не сняв с головы фартук. Только теперь мальчик заметил, что мать не улыбается мужу. Она ушла в спальню и расплакалась.
После этого Фредрик не раз спрашивал мать о веселом дядьке, но добился только одного ответа: он больше никогда не придет. Так оно и случилось.
Но потом, когда отец сказал, что он не настоящий, Фредрик снова вспомнил о той встрече и после долгого раздумья завел с матерью разговор, спросив, не звали ли его настоящего отца Томми. Ведь, кажется, она именно так назвала того веселого дядьку? Он запомнил, хотя имя прозвучало только один раз.
Мать была шокирована его вопросом. Она призналась, что его отца действительно звали Томми, но потом его уже не было. Большего Фредрик так и не смог от нее добиться. Только много лет спустя он узнал, что его настоящий отец был душевнобольным и вскоре после того посещения повесился в прачечной лечебницы, куда его забрали.
Когда Фредрику исполнился двадцать один год, умер человек, которого он звал отцом. Он погиб в автомобильной аварии. Кроме него, не пострадал никто. Дело было поздним вечером, и он уснул за рулем. Фредрик никогда не спрашивал мать, нашли ли в крови отчима алкоголь. Мать осталась жить в том же пригороде, но переехала в меньшую квартиру. Она работала в магазине кассиром до тех пор, пока в возрасте пятидесяти семи лет не умерла от рака матки.
Проведя пару лет в очень дурной компании, Фредрик сумел вырваться из нее и начал учиться. Причина была проста: деньги. Он видел, что его старые друзья, не получившие образования, влачили жалкую жизнь, перебиваясь случайными заработками, страдая от безработицы и не брезгуя мелкими преступлениями. Хотя все они постоянно твердили о своих грандиозных планах, Фредрик видел их насквозь. Эти крутые парни погружались в болото безысходности и нищеты. Он не хотел разделить их судьбу.
Он стал изучать промышленную экономику, это было настоящее будущее. Яппи стали героями восьмидесятых. Но еще до того, как Фредрик закончил курс обучения, он пережил и взлет и падение этих героев и, сдав выпускные экзамены, стал еще осторожнее, чем был в начале учебы.
Именно тогда он познакомился с Паулой, и эта встреча перевернула всю его жизнь.
Было странно, что они вообще встретились. Она, увлеченная искусством и презирающая деньги девушка из высшего общества, и он, обожающий деньги рабочий парень, презирающий искусство. Но пути денег и искусства иногда пересекаются, — вот так встретились Фредрик и Паула.
У Фредрика был хороший друг, который еще до всеобщего краха успел продать свои акции и теперь располагал неплохим капиталом, который надо было куда-то вложить. Акции стали ненадежными. Искусство же надежно всегда. Фредрик, проявив интерес и любознательность, вызвался однажды сопровождать друга на художественный аукцион. Когда друг показал ему большую газетную статью о подающем надежды художнике и предложил вместе пойти на выставку, Фредрик тотчас согласился. В художественных кругах о Фредрике уже поговаривали, но широкой публике он был пока неизвестен. Газетная статья свидетельствовала, однако, о том, что экономический подъем не за горами, и покупать надо было сейчас, пока не взлетели цены.
Они с другом были на выставке первыми гостями. Друг Фредрика быстро обошел экспозицию, показал на четыре картины, получившие красные очки, и мог теперь расслабиться, спокойно потягивать вино и болтать с другими посетителями.
Фредрик же немного растерялся. Он не понимал язык искусства, которым свободно оперировал его приятель, и не владел пока навыками светской болтовни и дружеских поцелуйчиков с едва знакомыми дамами. Поэтому он взял бокал вина и принялся прохаживаться вдоль стен, рассматривая картины. Тема всех картин была одна: барсуки. Натуралистично изображенные барсуки в городском ландшафте. Или, быть может, на всех картинах был изображен один и тот же барсук?
Барсук крутит колесо перед рестораном «Макдоналдс». Барсук вызвал столпотворение машин, так как перекрыл уличное движение. Тяжело раненный, истекающий кровью барсук лежит на тротуаре, а мимо него равнодушно шагают ноги прохожих. Все картины нарисованы с точки зрения барсука, поэтому город выглядит чудовищным и хаотичным.
Фредрик медленно делал один круг за другим, снова и снова разглядывая одни и те же картины. Каждый раз, проходя мимо стола, он наполнял опустевший бокал, и новая порция вина углубляла восприятие. Он уже и сам считал себя барсуком, попавшим в незнакомую, чуждую обстановку.
Когда вернисаж подошел к концу, в зале остались несколько человек: друг Фредрика, хозяин галереи, художник, писавший барсуков, и пара его друзей, учащихся живописи. Кто-то назвал расположенный поблизости ресторан, и все пошли туда, а через пару часов перекочевали в какой-то бар. Было уже очень поздно, когда вся подгулявшая компания отправилась домой к художнику выпить последний бокал вина. Среди гостей была хорошенькая девушка в джинсах и черном блейзере. Светлые волосы были собраны в тугой узел на затылке. Она все время молчала, движения ее были исполнены достоинства и изящества. Фредрик попытался познакомиться с ней поближе, и ему повезло.
Все расселись в мастерской барсучьего художника на полу и принялись болтать. Такой разговорчик о выставках, вспоминал он теперь: что она сделала, что он сделал, что у них получилось и чего они хотят дальше. Только потом он догадался, что ее мнение о себе было довольно невысоким, а мнение о нем весьма завышенным. Больше всего его впечатлило, как она села на пол — с абсолютно прямой спиной и изящно согнутыми ногами. Дисциплинированна, раскованна и элегантна одновременно. Она говорила, что раньше много занималась танцами.
Он даже не помышлял о том, чтобы назначить ей свидание, его фантазии не простирались так далеко. Она была для него недосягаемой, предназначенной кому-то другому, человеку, обладавшему совсем иными качествами, нежели он, Фредрик. Он не знал точно, какими должны быть эти качества. Наверное, интеллектуальными. Или качествами художественного вкуса. Или духовными. Он в любом случае ими не обладал. Мало того, он не сможет их купить. С деньгами это не имело ничего общего. Впервые в жизни он вдруг почувствовал, что деньги — не такая уж важная вещь, как он думал раньше.
Она сказала, что собирается посетить какую-то выставку, о которой много слышала, и спросила, не хочет ли он пойти вместе с ней. Он тотчас ответил согласием.
Они начали встречаться. Иногда наедине, иногда вместе с ее друзьями из художественной школы.
В матримониальном плане она была для него недостижима — Беатриче, парящая где-то в заоблачной вышине, и он был уверен, что эта влюбленность никогда не приведет к взаимным любовным отношениям.
В ней было что-то холодное, неуловимое и сверкающее, как в серебристой рыбе северных морей. Ее красота казалась ей само собой разумеющейся, ей не надо было ее подчеркивать, да она и не придавала ей особенного значения. Одевалась она просто, но стильно.
Он поражался ее мужеству, ее отваге: она взяла долгосрочный кредит, чтобы оплатить учебу по такой ненадежной специальности, как живопись. Тогда он не знал, что она из богатой семьи и что не будет голодать, если художественная ее карьера не увенчается успехом.
Но Паула была далека от мыслей о неудаче. Фредрику до сих пор не приходилось встречать такого целеустремленного человека.
Вначале он был, пожалуй, больше удивлен, чем влюблен. Ее красота его ослепляла, как и сила воли и уверенность в себе. Первой его мыслью было не «я хочу, чтобы она стала моей», а «я хочу быть таким, как она».
