подмигнул мне.
— А сам-то ты что здесь делаешь?
Он снова шумно вздохнул и с диким видом огляделся по сторонам.
— Я пришел в Курст, потому что мой бог был изгнан на Карцери. Все это время я приближался к нему, но я не собираюсь вслед за ним оставаться на Плане- тюрьме. Я хочу отыскать способ вытащить его отсюда. Так как он — бог добра, то вообще не должен здесь находиться, однако в том и состоит суть изгнания, я полагаю.
— И давно ты здесь?
— Давным-давно, служу позабытому богу. Я, однако, его помню… и найду его, даже если мне вечно придется прятаться от окрестных монстров. Я найду его. — Он что-то забормотал и отвернулся.
Больше он ничего не рассказал ни о себе, ни о своем боге. Возможно, он тоже демон, но хотя бы достаточно разумный, чтобы скрыться под личиной человека от верной смерти в моем лице.
Тоннели вели в подземную темницу Курста. Расправившись со стражниками, я увидел предмет своих поисков. Это оказалось создание с кожей цвета слоновой кости и ослепительно белоснежными волосами. Крылья его были обуглены, перья — вырваны, но все равно излучал он мир и любовь. Он стоял, опустив скованные цепями руки, будто и не замечая нашего присутствия. Не помню, чтобы я когда- либо смотрел на диву, но признать его труда не составило.
Дива поднял голову и окинул меня взглядом. Голос его был чист и мелодичен.
— Что тебе нужно от Триаса, смертный? Говори и оставь меня с воспоминаниями о рае. — Но не успел я ответить, как дива нахмурился и обратил недобрый взор на Морти.
— Вонь Баатора исходит от тебя, череп.
Морти не замешкался с ответом:
— Ты сам пахнешь не лучше. Когда ты в последний раз принимал ванну?
Между тем Падшая Грэйс внимательно рассматривала диву. Она ступила ко мне и зашептала на ухо:
— Дива… цепи это не столько сдерживают его, сколько туманят разум…
Дак'кон, однако, расслышал ее слова и не замедлил изложить собственное наблюдение, основанное на личном опыте.
— Не цепи сковывают его, а вера.
Меня заинтересовали мысли товарищей и, прежде чем просить диву о помощи, я решал задать ему несколько вопросов. К тому же, неплохо бы узнать что- нибудь об этом создании, прежде чем открывать ему, кто я такой.
— Воспоминания о рае?
Тень пробежала по его лику.
— Боюсь, никогда боле не видеть мне упорядоченных красот Аркадии, панорамы Элизиума, Семь Гор Целестии… Все уродство Нижних Планов испаряется там, где воистину возможно уверовать в искупление. Боюсь, слишком многие обращаются за помощью к Нижним Планам… Вот и все, что осталось мне в этом месте. Что тебе нужно от меня, смертный? Говори и уходи.
— Почему твои крылья обуглены? — поинтересовался я, ведь он был тяжело ранен, однако не уничтожен.
— То стало частью великого предательства — они сожгли мои крылья, заключив меня в оковы, чтобы я не смог бежать от них. Такова природа этого места — доброе не терпят здесь.
— Но почему тебя держат в заключении?
— Жители этого города — все предатели, как один, — ничего не знают о правде и красоте. Они не могут выносить это. Они заманили меня сюда и заковали в цепи. Смертные не обладают силой духа, необходимой для того, чтобы подняться над своими желаниями, и я хотел научить их этому.
— Позволь не согласиться с тобой, лорд Триас, — перебила его Падшая Грэйс. — Ты лишь отнесся к ним с повышенным доверием.
Злой оскал исказил прекрасные черты дивы.
— Уж не думаешь ли ты, госпожа танар'ри, что смертные могут получить возможность возвыситься? Не думаю, что это возможно до тех пор, пока вы такие, какие есть — вся ваша природа направлена на подавление инстинктов смертных, кроме самых низменных. — Меня удивила его яростная реакция, хотя длительное заключение может обозлить даже диву. Как бы то ни было, я должен был найти способ освободить его от цепей, если я рассчитывал узнать что- нибудь важное.
— Как тебя вызволить?
— Вызволишь, если сделаешь для меня что- нибудь доброе. Мой меч — моя душа — основа подобной доброты. Найди мой меч и разбей им цепи. Он хранится где-то в этой тюрьме, в запертом и охраняемом чертоге. Я знаю комбинацию, которая позволит тебе войти. — Он произнес три магических слова, которые впечатались мне в память. — Освободи меня, и я пребуду… у тебя в долгу. Возможно, даже помогу тебе в поисках. — Как и говорила Падшая Грэйс, он казался немного смущенным собственными словами. Я же был удивлен, ведь он говорил так, будто знал о предмете моих поисков.
— Что ты знаешь о том, что я ищу?
Он грустно улыбнулся.
— У тебя шрамы и на лице, и в сердце. Если ты освободишь меня от цепей… тогда я смогу понять путь твой лучше, вернее направить тебя. Но пока… — Дива пожал плечами, — пока что я не могу дать тебе даже доброго совета. Цепи эти туманят мой рассудок.
