— Погляди сам, если не веришь. Я все равно отсюда никуда не денусь.
— Я ВЕРНУСЬ И ТЫ ПОЛУЧИШЬ СВОЕ, СЛОМАННЫЙ. ЕСЛИ ТЫ ВЫПУСТИЛ ТЕНЕЙ, Я СКОРМЛЮ ТЕБЯ ИМ.
— Хорошо… я побуду здесь. ЕСЛИ ты вернешься.
— Я СВЕДУ СЧЕТЫ С ТОБОЙ ОЧЕНЬ СКОРО.
Моя смертность исчезла. Без промедления я подбежал к Морти, готовясь использовать силы воскрешения. Однако неожиданно Морти заговорил:
— Ух, ух, ух! Постой- ка, шеф. Мне нужно кое о чем рассказать тебе.
— Морти?! Так ты жив?!
— Ну, да… когда ты так долго мертв, поневоле научишься правдоподобно притворяться. Я слушал всю вашу беседу. Используй свои силы для кого- нибудь другого, нечего их тратить на меня.
— То есть, ты собирался просто лежать здесь, пока меня разделывают на части?
— Ну, да, шеф. Ты ведь все равно не умрешь. То есть, если бы ты потерпел поражение, должен же кто-то вновь ввести тебя в курс дела. Плюс к тому, ты же знаешь, что в сражении от меня толку немного, ну, конечно, когда я не дразню одного мага или другого…
Когда магия моя наполнила его, Дак'кон судорожно вдохнул и с трудом открыл глаза. Казалось, он еле- еле цепляется за жизнь.
— Ранее, Дак'кон, ты сказал Речь Двух Смертей Как Одной. Пробил час.
Когда я произнес эти слова, глаза Дак'кона закрылись — на секунду я испугался, что жизнь вновь оставила его, — а когда открылись вновь, то не были больше угольно — черными, а отражали металлическую поверхность его меча; и я знал, что Дак'кон стал другим, намного более могущественным. Он глубоко вздохнул, а затем поднялся на ноги; карах его заострился.
— Мой меч — твой.
Силы мои устремились к Анне, и тело ее содрогнулось — она медленно подняла голову, растерянно огляделась по сторонам.
— Я нашел свою смертность, Анна — и, как оказалась, она не очень-то меня жалует. Мне нужна твоя помощь.
Глаза Анны зловеще сузились и она кивнула.
— Я останусь с тобой.
Силы мои простерлись на Падшую Грэйс; она неуверенно поднялась на ноги.
— Падшая Грэйс… Мы — в Крепости Сожалений и я нашел своего убийцу; это моя собственная смертность, обретшая жизнь. Мне очень нужна твоя помощь.
Она медленно кивнула, силы ее возвращались.
— Боюсь, сейчас, когда мы вошли, это место нас так просто уже не отпустит.
Далее я осторожно направил душу Нордома обратно в его тело. Нордом содрогнулся, затем вскочил на ноги.
— Нордом, сейчас мне нужна твоя помощь… Я отыскал своего убийцу, и это — моя собственная смертность.
— Ожидаю приказаний.
Неожиданно на крыше вновь возникла моя смертность.
— ЭТО НЕ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ. ВЫ ВСЕ УМРЕТЕ.
Я был уверен, что мы сумеем одолеть мою смертность, однако некоторые из моих товарищей могут погибнуть в сражении. Все мои проблемы возникли из- за разделения со смертностью, и уничтожение их не решит. Мне казалось, я знал способ воссоединиться со смертностью. Все зависит от того, настолько ли сильно она меня ненавидит, что предпочтет уничтожение. Если повезет, никому из моих друзей не придется умереть.
— Подожди! Последний вопрос: что может изменить природу человека?
— ВОПРОС НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА.
— Тем не менее, перед тем, как сразиться, я хочу услышать твой ответ.
— ТАК ВОТ МОЙ ОТВЕТ, И ТЫ — ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЕГО. НИЧТО НЕ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКА.
— За время своих долгих странствий по Планам я понял, что многое может изменить природу человека. Сожаление ли, любовь, жажда мнения или страх — то, во что ты веришь, может изменить природу человека, может!
— ТЫ УСВОИЛ ЛОЖНЫЙ УРОК, СЛОМАННЫЙ.
— Разве? Я видел, как вера движет города, уберегает людей от смерти, и трогает сердце ведьмы. Вся эта Крепость построена на вере. Вера обрекла на вечные страдания женщину, душа которой цеплялась за надежду, что он любит ее, хоть и не любил. Когда-то она заставила человека искать бессмертие, и он обрел его. И она же заставила чванливого духа считать, что он — нечто большее, чем часть меня.
— ДЕРЗОСТЬ ТВОЯ ПРИНЕСЕТ ТЕБЕ БОЛЬШИЙ ВРЕД, ЧЕМ ЛЮБАЯ ИЗ РАН, ПОЛУЧЕННЫХ В ЭТОМ МЕСТЕ. ВЕРА НЕ МОЖЕТ ИЗМЕНИТЬ ПРИРОДУ ЧЕЛОВЕКА.
— Думаю, что может. Вера может даже развоплотить меня, если она достаточно сильна.
