совершении преступлений, приказал опубликовать декларацию по поводу новых волнений в королевстве, которая хоть и была несколько пространной, но содержала очевидное доказательство его правоты; в ней были изложены причины тех или иных действий Короля; я не стал приводить ее здесь же, дабы не прерывать нить повествования, но поместил в конце книги.
Впрочем, слова, не поддержанные силой оружия, часто оказываются бессильными перед бунтом, а закон и правосудие превращаются в бессильные угрозы. Оттого Его Величество решил подкрепить свои слова делом. И так как отсрочка придавала врагам смелости, а быстрые поступки, напротив, внушали страх, он распорядился в спешном порядке поднять войска, известил графа де Шомберга, чтобы тот оставил место службы и выступил с четырьмя сотнями рейтаров и четырьмя тысячами ландскнехтов, составил из них три армии, дабы атаковать врага одновременно повсюду, где он сосредоточил свои силы, — одна армия отправилась в Шампань, где укрепился г-н де Невер; другая — в Берри и Нивернэ, находившиеся под опекой супруги герцога; третья — в Иль-де-Франс против г-на де Майенна. Командование армией в Шампани было поручено г-ну де Гизу, непосредственно ею управлял г-н де Темин, а полевым командиром был г-н де Прален; армию, посланную в Нивернэ, возглавлял маршал де Монтиньи, полевым же командиром там был мой брат, г-н де Ришельё149; третьей армией командовал граф Овернский, который для начала захватил Перш и Мен, чтобы очистить обе эти провинции и заставить Сенонш, принадлежавший герцогу де Неверу, присягнуть на верность Королю, равно как и Ла-Ферте, принадлежавший видаму Шартрскому, и Верней, принимавший участие во всех мятежах, где губернатором был Медави, и Ножан-ле- Ротру, принадлежавший Господину Принцу, и Ла-Ферте-Бернар, принадлежавший г-ну де Майенну, и Ле- Манс, замок которого был в руках принцев и который граф разрушил, а гарнизон развел по иным местам; таким образом он напугал принцев, устрашив мощью королевских войск.
Гугеноты, никогда не упускавшие случая выступить против Короля, стоило им только заметить малейшую смуту в королевстве, и примкнуть к партии тех, кто собирал отряды против Его Величества, так же поступили и в этот раз, испросив позволения Короля собраться в Ла-Рошели; когда же им было отказано, они захватили город и составили декларацию, в которой объясняли причины, побудившие их поступить таким образом. Однако герцоги де Роан и дю Плесси-Морнэ приостановили исполнение сих дурных замыслов; маршал де Ледигьер остался верен Королю, прося за это место губернатора в одной из провинций, желая, чтобы эта провинция не относилась к склоняющимся на сторону кого-либо из принцев или сторонников Лиги, и намекая, что хотел бы получить Гиень, хотя был согласен и на Шампань; отбрасываемая его именем тень помешала принцам возмутить народ в Севеннах.
10 марта герцог Неверский написал Папе письмо как принц королевской крови, а не простой слуга Короля; в нем он дал Папе отчет в своих действиях, но так, что представил Его Величество в невыгодном свете. Письмо это нисколько не тронуло Папу. Декларация принцев, сочиненная в Ретеле 5 числа сего месяца, никак не возмутила общественного спокойствия, хотя в ней и перечислялись все застарелые распри, упреки в адрес Короля, упоминался Луданский договор, якобы нарушенный пленением Господина Принца. В декларации речь шла об убийцах, отравителях, посланных, дабы разделаться с принцами, после того как не удалось их всех арестовать. Декларация, в соответствии с коей их объявили виновными в оскорблении особы Государя, утверждали они, принята несправедливо. Так, используя множество неправедных ложных доводов, они взывали к справедливости Его Величества; считая, что он находится во власти врагов государства, называли имена его министров.
Перечислив все вышеуказанные обстоятельства, они обращались к Папе с просьбой, чтобы население городов, занятых маршалом д’Анкром или его союзниками, войска, в коих служили многие верные Королю люди, а также покорные Королю города тотчас же отступили, чтобы не подвергнуться наказанию, и объявили всем провинциям, городам, общинам и всем сословиям, что те должны порвать любые связи с маршалом д’Анкром и его приверженцами, если не желают изведать силу их оружия.
Доказательство их былых преступлений рассеяло мрак, окутывавший их доселе, и скорее раздражило народ, чем расположило к ним; Его Величество сделал последний решающий шаг: объявил о присоединении их имущества к короне.
Репутация Короля ничуть не страдала от их клеветы за границей. Угнетаемые своими соседями иностранцы искали убежища у королевской власти: барон де Бюёй, чьи земли находились возле Ниццы в Провансе, попросил покровительства у Его Величества и получил в марте все необходимые патенты.
Барон дю Тур, отправленный Королем в Англию для создания благоприятного отношения к Франции, заслужил добрые слова Короля; даже то, что барон согласился вооружить некоторое количество кораблей, не было воспринято как поступок против собственной страны.
Граф де Шомберг обеспечивал в Германии, со стороны курфюрста Палатинского, на коего принцы особенно надеялись, дружеское отношение к Королю.
И в Голландии все обстояло как нельзя лучше, так что Король озаботился теми силами, которыми располагали мятежники внутри королевства; однако этих сил было недостаточно, чтобы разбить его войска. Герцог де Гиз выехал 17 февраля и 1 марта подступил к замку Ришкур-сюр-Эн, марта захватил его и приказал снести. Оттуда он отправился в Розуа в трех лье от Вервена. Герцоги Вандомский, Майеннский и маркиз де Кёвр, желая помочь ему, подошли со своими отрядами к Сиссону; герцог де Гиз и маршал де Темин вышли им навстречу и отвели в Лаон. Розуа сдался 10 марта.
В тот же день Король издал указ, по которому все имущество и добро мятежников подлежало конфискации в пользу Короля.
Герцог де Гиз, продолжая свой поход, 15 марта приступил к Шато-Портьену. Г-н де Невер, находившийся в Ретеле, то есть на расстоянии всего двух лье оттуда, сделал все, чтобы прийти городу на выручку, однако не смог перекрыть де Гизу путь, и тот вступил туда 29 числа, а 31-го он был в замке; двигаясь дальше, он 3 апреля захватил Сизиньи. 8 апреля он осадил Ретель, откуда г-н де Невер, смелый лишь на словах, сбежал в Мезьер, беспрерывно отступая перед королевской армией: видя, что Ретелю также не устоять, Невер отправил к герцогу де Гизу Мароля с просьбой позволить ему войти в город и дать срок до двенадцати часов следующего дня, 16 апреля, после чего обязался сдать ему город.
Герцог де Гиз получил от Короля приказ взять Мезьер в кольцо осады и был готов исполнить приказ, когда Его Величество узнал, что тысяча двести рейтаров и восемьсот стрелков, вооруженные в Германии на деньги г-на де Буйона для помощи принцам, выступили в поход и уже вошли в Лотарингию. Де Гизу было приказано отправиться туда и остановить их, используя рейтаров и ландскнехтов, которые имелись в распоряжении графа де Шомберга.
Пока королевская армия под руководством герцога де Гиза столь успешно воевала против герцога Неверского в Шампани, еще одна армия, находившаяся в Берри и Нивернэ под командованием маршала де Монтиньи, сражалась ничуть не менее удачно. Был взят Кюффи, затем Кламси, Донзи и Антрен; в одном из этих городов был пленен второй сын герцога Неверского; потом маршал осадил Сен-Пьер-ле-Мутье и Невер, действуя так умело, что г-жа де Невер, запертая в родном городе мужа, начала переговоры о капитуляции. Король приказал соглашаться на капитуляцию, только если она лично явится просить прощения — в этом случае он обещал забыть прошлое, оставляя за собой право быть милосердным по отношению к заблудшим подданным.
Граф Овернский, командовавший королевской армией в Иль-де-Франсе, преследовал герцога Майеннского и его сторонников. Во главе армии он подступил к окрестностям Крепи в Валуа, осадил Пьерфон 24 марта и 2 апреля взял город.
Оттуда он отправился к Суассону, городу, который был как кость в горле у Парижа, дошел до его ворот, по дороге захватив Нуайон, Куси и Шони, три городка, находившиеся ранее в области, коей он управлял, — вплоть до реки Эн; эти города не только не оказали сопротивления, но, напротив, с нетерпением ожидали армию Короля.
Герцог Майеннский заперся в Суассоне с тысячью двумястами пеших солдат и тремя сотнями кавалеристов. Город был окружен 12 числа, а 13 числа был обстрелян из пушек и подвергнут такому мощному штурму, что герцогу не оставалось ничего иного, как умереть, если он не хотел попасть в плен.
Так обстояли дела; партия принцев пала во всех отношениях столь низко, что ее существование не имело смысла, однако ситуация резко изменилась со смертью маршала д’Анкра, убитого 24 апреля по приказу Короля.
В течение долгого времени маршал сам копал себе могилу, причиняя самому себе больше зла,
