Эдда будет рада возможности избавиться от своего мужа. Когда офицеры нашей службы, получившие задание заняться подготовкой и проведением акции, запросили более четкие инструкции, у Гитлера хватило снисходительности ответить, что Чиано приглашается в Германию в качестве его личного гостя.
Проведение акции силой было немыслимым делом. В то время Рим находился уже в руках нового правительства. Гитлер сразу же отклонил применение немецких войск, поскольку это привело бы к боевому столкновению с итальянской полицией и армейскими частями, дислоцирующимися в городе. Поэтому действовать надо было украдкой с применением хитрости. Я разработал и предложил план акции как Гитлеру, так и Эдде, а затем и Джалеаццо Чиано для ознакомления.
Увезти Эдду Чиано с детьми было довольно простым делом. Графине разрешалось совершать ежедневную прогулку по ближайшему парку вместе с детьми. На некотором удалении за ними следовал сотрудник секретной полиции. Мы договорились, что в назначенный день они будут находиться на определенной улице в установленное время. Около них остановится автомашина американского производства, и водитель обратится к ним, как бы уточняя что-то. Дети должны сразу же сесть на заднее сиденье, графиня же – рядом с шофером. Мощная автомашина мгновенно наберет большую скорость и умчится. Сопровождающий их полицейский не будет практически иметь никаких шансов помешать им, поскольку в его распоряжении находится только велосипед, преследование на котором скоростной автомашины бессмысленно.
Увезти самого Чиано было гораздо труднее. Фактором, позволявшим надеяться на успех, была неопределенность указаний, данных охране. Им было сказано, что ему не разрешается выходить из дому, но не дано никаких указаний, как им поступать, если он вздумает бежать, и должны ли они в этом случае применить оружие. Наш план был построен на том, что часовые не откроют огонь, если Чиано неожиданно выйдет из двери, ведь они не знают, рассматривает ли его Бадолио в качестве пленника или же он просто находится под охраной во избежание каких-либо вылазок фашистов против него.
Мы договорились, что Чиано выйдет из двери дома и сядет в автомашину, которая притормозит в точно назначенное время у подъезда и тут же уйдет на большой скорости дальше. План этот мог быть осуществлен, если обе стороны будут действовать синхронно до секунды. Пришлось даже отклонить предложение Чиано, что он выглянет предварительно из окна, чтобы убедиться в приближении автомашины, так как это могло вызвать подозрение. Для сверки часов потребовалось, однако, целых два дня. 27 августа все было готово.
Оба запланированные мероприятия прошли успешно, без всяких инцидентов. У полицейского, сопровождавшего графиню, никаких подозрений не возникло. Он шел на удалении примерно двадцати метров за семьей Чиано и не успел подбежать к остановившейся машине, как та уже унеслась прочь. Граф Чиано же вышел точно в установленный момент из двери дома, подскочил к медленно двигавшейся автомашине, рванул слегка приоткрытую дверцу и сел на заднее сиденье. Все произошло настолько быстро, что полиция не смогла что-либо предпринять. Но даже если бы стража и открыла огонь, то выстрелы вряд ли достигли бы цели. Видимо, охрана ничего не сообщила о происшедшем вышестоящему начальству, так как потом шли различные разговоры о возможных вариантах бегства.
Дальнейшее было еще проще. Обе автомашины должны были подъехать к определенному дому в городе и заехать во двор, где их ожидал крытый грузовик вермахта, который и должен был доставить их в аэропорт. Дело в том, что аэродром находился довольно далеко и по пути туда надо было проследовать мимо целого ряда баррикад, дорожных заграждений и уличных постов, на каждом из которых пассажиры могли быть опознаны. К тому же на самом аэродроме находились итальянские подразделения, внимания которых также надо было избежать. Транспортный самолет «юнкере» должен был стоять наготове с открытой аппарелью. Грузовик должен был подъехать к самолету задом с тем, чтобы пассажиры смогли войти внутрь самолета, не будучи замеченными со стороны. Такая мера предосторожности была вызвана тем, что около самолета постоянно находилась группа итальянских рабочих, из которых кто-нибудь мог узнать Чиано.
По пути на аэродром произошел-таки досадный случай. Грузовик останавливался около каждого дорожного заграждения и поста. С итальянцами никаких осложнений не было, так как рядом с шофером сидел офицер немецких военно-воздушных сил, у которого были все необходимые документы. Но дело чуть было не испортил немецкий военный полицейский. Как он объяснил, ему послышался детский смех из грузовика, почему он и решил его осмотреть. А происходило это под самым носом у итальянцев. Я сидел спокойно в грузовике вместе с остальными. Офицер, находившийся в кабине, прикрикнул на слишком ретивого солдата, и инцидент был своевременно исчерпан. Ведь любопытствующие итальянцы могли сунуть к нам свой нос, и разоблачение было бы неизбежным.
Усевшись в самолет, еще до его взлета, Чиано стал доставать из своих карманов золотые портсигары, браслеты и кольца, производя их своеобразную инвентаризацию. У его маленькой дочери в детской сумочке также были различные драгоценности. А перед своим бегством Чиано послал своего слугу в Германию с небольшим кожаным мешочком, набитым весьма ценными безделушками. Даже в самые опасные моменты его холодная расчетливость и деловитость, видимо, его не покидали!
Полет в Германию прошел без всяких происшествий, если не считать того обстоятельства, что наши пассажиры были одеты в легкие платья (чтобы не вызвать подозрений у охраны, они вышли из дому одетыми по-летнему): на детях были, например, комбинезончики. Из-за плохой погоды самолету пришлось подняться на высоту более 5 тысяч метров и лететь над Альпами, из-за чего все промерзли до мозга костей. Благодаря предусмотрительности Скорцени, у нас было две бутылки коньяку, которые помогли выдержать холод. Графиня Эдда и дети выпили по нескольку глотков, Чиано же даже не притронулся. В Мюнхене семья и ее освободители были сердечно приветствованы от имени Гитлера и отвезены на виллу на берегу Штарнбергерского озера.
Там у меня были долгие беседы с Чиано и его супругой. Вначале он пытался как-то замаскировать истинные цели и намерения акции, приведшей к свержению Муссолини, графиня же Эдда нисколько не пыталась скрыть истину. Ее открытый характер, не знавший половинчатости ни в любви, ни в ненависти, не признавал уверток. С неопровержимой логикой она указывала, в чем конкретно заключались ошибки политики ее отца, хотя по-прежнему глубоко его уважала. Чиано постепенно соглашался с ее мнением, видя, в частности, что его немецкий партнер выказывает несомненное понимание сути различных его действий и поступков.
Оба они считали, что бедствия Италии начались с момента ее вступления в войну в июне 1940 года. У Муссолини не было иллюзий в отношении слабости страны, но он был убежден в неотвратимости конечной победы Германии и полагал, что Италии нельзя упускать благоприятные шансы на новые территориальные приобретения, если она выступит на стороне стран Оси на конечной фазе войны. Чиано отмечал, что Муссолини неоднократно высказывал опасение по поводу изменения отношения Германии к Италии после победы и превращения ее в вассальное государство. Вступление Италии в войну с Францией было решением самого Муссолини, и от этого шага супруги Чиано пытались его отговорить.
Вместе с тем супруги высказывали мнение, что самая большая беда для Италии произошла в результате нападения Германии на Советский Союз. Дуче, фашистские лидеры да и весь итальянский народ восприняли советско-германский пакт о ненападении в августе 1939 года с большим удовлетворением. Все они понимали, что война против России, начатая при незаконченной кампании на Западе, приведет к неминуемой катастрофе. Но ни Муссолини, ни Чиано не имели ни малейшего шанса оказать воздействие на Гитлера, так как ничего не знали о его намерениях вплоть до последнего шага. Дуче частенько выражал недовольство привычкой немцев откладывать информирование своего итальянского союзника о важных и значительных решениях до самого последнего момента. Итальянское правительство поэтому все чаще сталкивалось с уже свершившимися фактами.
У Муссолини и Чиано были разные взгляды по вопросу заключения сепаратного мира. Так, по мнению Чиано, следовало приложить все усилия для достижения сепаратного мира путем переговоров с западными державами, продолжая войну на Востоке вплоть до окончательного разгрома большевизма. У Муссолини же было противоположное мнение. Чиано, обладавший холодной расчетливостью и разбиравшийся лучше Муссолини в международных вопросах, хотел, чтобы Германия направляла свою экспансию в восточном направлении, чем и была бы занята длительное время, не вмешиваясь в доминирующее положение Италии в Средиземноморье. В основном же он был приверженцем западной идеологии, тогда как Муссолини комплексовал в отношении Великобритании и Америки. Мечтой его жизни было увидеть безоговорочную
